Корабль-призрак

– За что ее наказывать? Она следовала вере предков, да еще в тех краях, где не ведали никакой иной веры! – твердо возразила Амина. – Если добро, творимое на земле, вознаграждается на Небесах, если, как вы утверждаете, у каждого есть бессмертная душа, которая заслуживает спасения, тогда Тот, Кто создал эту душу, не станет карать за почитание идолов по заветам предков. Моя мать жила праведной жизнью. Почему же ей не должно воздаться за приверженность вере, от которой у нее попросту не было возможности отречься?

– Кому ведом промысел Божий, дитя мое? Воздай хвалу Небесам за то, что тебе дозволено получать наставления и быть принятой в лоно нашей Святой Церкви.

– Я благодарна, отец, но очень устала и вынуждена пожелать вам спокойной ночи.

Амина поднялась в свою спальню, но ей было не до сна. Она снова взялась отправлять обряды, которые смутно помнила, в очередной раз изменив порядок действий, но по-прежнему сомневаясь в успехе. Снова разожгла жаровню, произнесла заклинание, бросила на угли благовония и травы. Названия этих трав и описания многих из них Амина почерпнула из бумаг покойного отца.

Комнату заволокло дымом.

– Мне нужно слово! Я вспомнила первое, но каково второе? Мама, помоги!

Клубы дыма сгустились настолько, что разглядеть очертания предметов стало решительно невозможно.

– Нет, бесполезно. – Амина в бессилии уронила руки. – Я все забыла. Мама, молю, явись мне во сне!

Дым постепенно рассеялся. Амина подняла голову и внезапно увидела перед собою человеческую фигуру. Поначалу она вообразила, будто ее старания все же увенчались успехом, но потом поняла, что это отец Матиаш, взирающий на нее весьма сурово: лоб нахмурен, руки сложены на груди.

– Нечестивое дитя! Что ты творишь?

Оба священника питали некие подозрения насчет Амины. И подозрения эти подкреплялись не только речами молодой женщины, но и ее попытками овладеть запретным ремеслом, каковые им стали известны. Однажды отец Матиаш и отец Сейзен уже пригрозили ей отлучением и прочими карами, коих заслуживает человек, предающийся столь порочному занятию.

Запах трав, что тлели на углях жаровни, и дым, просочившийся сквозь щели в дверном проеме на лестницу, заставили отца Матиаша насторожиться. Священник неслышно поднялся наверх и незамеченным вошел в спальню.

Амина мгновенно сообразила, в какой опасности оказалась. Будь она не замужем, можно было бы бросить вызов священнику, но теперь ради Филипа следовало его обмануть.

– Я не делала ничего дурного, отец, – сказала она спокойно. – Кстати, разве подобает мужчине врываться в спальню молодой женщины в отсутствие ее мужа? Ведь я могла лежать в постели… Вы повели себя недостойно.

– Что ты себе позволяешь, женщина?! Мой возраст и мой сан суть залог чистоты моих намерений! – Отец Матиаш явно не ожидал такого укора и слегка опешил.

– Как сказать, отец, как сказать… Я слыхала всякое про монахов и священников… Спрашиваю снова: зачем вы явились в спальню беззащитной женщины?

– Да потому, что ты, я уверен, предавалась нечестивой ворожбе!

– Нечестивой ворожбе? Что вы такое говорите? Разве нечестиво ставить пиявок или облегчать муки страждущих? Нечестиво унимать лихорадку и жар, одолевающие тех, кто вынужден жить в этом нездоровом месте?

– Нечестиво взывать к бесам!

– Каким бесам, святой отец? Я имела в виду целительные снадобья. Сами знаете, есть немало поистине замечательных трав, которые, если правильно их смешать, способны приносить облегчение хворым. Этим ремеслом отменно владела моя матушка, а я стараюсь вспомнить ее навыки. Что тут нечестивого, скажите на милость?

– Я слышал, как ты просила свою мать о помощи!

– Да, просила, она ведь разбиралась в травах, а вот мне это, боюсь, не дано. Разве просить о помощи грешно, святой отец?

– Значит, ты готовишь лекарство, – задумчиво проговорил священник. – А я решил, что ты предаешься чернейшему колдовству.

– Я всего-навсего подожгла пучок трав. Это же не преступление, верно? Вот пепел, святой отец, видите? Если втереть его в поры, страждущему станет легче, и иной цели я не преследовала. Кого вы думали тут увидеть? Духа? Призрака? Того пророка, коего призвал царь Израильский?[56] – Амина громко засмеялась.

– Смею сказать, я смущен, но не убежден, – промолвил отец Матиаш.

– Я тоже смущена, но не убеждена, – съязвила Амина. – Не могу поверить, что человек вашего сана способен усмотреть что-то дурное в воскурении трав. И мне кажется, что даже подозрения не дают вам права вторгаться в женскую спальню столь поздней порой. Уверяю вас, святой отец, найдется немало растений, воздействие которых вы сочли бы сверхъестественным, но все они суть дары природы. Прошу, уходите, вам не подобает здесь оставаться. А если снова позволите себе нечто подобное, я попрошу вас съехать. Я была о вас лучшего мнения. Извольте впредь предупреждать меня о своем появлении!

Отец Матиаш смущался все сильнее, уязвленный этими нападками Амины. Наконец он поспешно покинул спальню, приговаривая на ходу: