Королева. Последнее восхождение Луны (СИ)

— Море на несколько километров, — ответила девушка, доставая из-под выреза белой рубашки цепочку, где вместо кулона висела та Книга Истин. На поясе носить ее было бы неудобно, а вот уменьшить до размера кулона — вполне можно. Отцепив Книгу от цепочки, девушка встряхнула ее в руке, и Книга раскрылась в настоящем виде. Страницы стали перелистываться самостоятельно, и Элиз отметила, что изображении Джадис и Евы не исчезли. Открывшись на произвольном месте, Книга сама начала заполнять пустые страницы — на двух страницах вырисовывалось два разных острова. Над одним сияли яркие звезды, другой же — тот центр Зла, о котором говорил Кориакин. Остров Зла остался нетронутым, а вот когда изображение острова Раманду приняло свой окончательный вид, то на страницах взыграли волны, и остров стал стремительно удаляться. Причем луна и солнце сменяли друг друга на странице, и внезапно Книга показала им сам Покоритель Зари.

Эдмунд раздраженно-насмешливо фыркнул. Он был взъерошен, явно недосыпал, и Элиз было невдомек что это из-за того, что уже несколько лет Пэванси засыпал только с ней, и сон не шел к юноше, когда вместо нее он обнимал одеяло, а носом утыкался не в черные волосы, а в подушку.

— Я насчитала три луны, — спокойно оповестила Элизабет, убирая книгу обратно на цепочку. — Значит, мы будем там, где-то через четыре дня.

— Ну, хоть что-то, — кивнул Каспиан, и отправился к Дриниану, чтобы сообщить о полученных новостях. Элиз проводила его взглядом, и уже хотела было придумать причину, по которой смогла бы избежать общества Эда, потому что была уверена процентов на восемьдесят, что Люси попытается смыться первой. Но Пэванси внезапно тяжело вздохнула.

— Вот бы знать, что сейчас у Сьюзен и Питера.

— О, у них все нормально, — с готовностью сообщила Элизабет, радуясь, что не придется говорить с Эдом напрямую. Юноша почему-то не спешил покинуть их компанию. — Питер с Корин встретился, ну, феей Корнелией, — Люси восторженно улыбнулась. Проследить за сменой эмоций Эдмунда она не могла. — А Рабадаш и Сьюзен обвенчались.

— О, как это прекрасно! — воскликнула Люси, и на ее крик обернулось несколько матросов. Пусть они и не знали причину ее радости, нельзя было оставаться равнодушными, глядя на радующуюся королеву Отважную.

— Да, прекрасно, — внезапно протянул Эдмунд, и Элизабет сжала губы от явной злости в его голосе. — Прекрасно, что ты наконец-то решила делиться с нами своими видениями.

Элизабет прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не показать своих эмоций, а Люси, широко распахнув глаза, смотря на брата. Эдмунд быстро развернулся и направился прочь, а Элизабет, ничего не объясняя, тоже направилась в сторону кормы, очевидно вновь планируя провести время с Юстэсом. Люси тяжело вздохнула, как внезапно заметила подошедшего к Элиз Томаса, который со смущением что-то спросил. Элизабет устало ему улыбнулась и кивнула, и они вместе направились в трюм. Люси проводила их задумчивым взглядом.

***

— Доброй ночи, Ваше Высочество.

Люси вздрогнула и посмотрела на стоящего в стороне Томаса. Матрос неловко улыбнулся ей, и подошел ближе, держа руки за спиной.

— Я же просила, просто Люси, — мягко улыбнулась девушка, и Том кивнул.

— Просто, обращаться к столь знаменитой особе по имени несколько странно, — пояснил Том, вставая рядом с ней. — Не обижайтесь.

— Не буду, — сказала Люси. — Но жизнь показала, что каждая особа по-своему знаменита и прекрасна, — девушка улыбнулась. — Поэтому, просто Люси.

Пару минут они стояли молча, смотря на звездное небо. Небосвод в Нарнии всегда завораживал Люси Пэванси больше всего — да, таких везде не увидишь в Лондоне или Кембридже, и Королева была готова биться от заклад, что даже в Америке нет такого небо. Да только в Нарнии, наверное, и можно увидеть столько светил ночью. Люси вспомнила, что в Нарнии есть ночь, в которую звезды светят так ярко, что ночь превращается в день.

— Прости, Люси, — внезапно начал Том. Девушка глянула на него, вопросительно приподняв бровь. — Можно я немного побуду дерзким матросом?

— Дерзким? — удивленно переспросила Люси. — То есть?

Она видела, что юноша нервничает, но не могла понять из-за чего именно. Томас нравился Люси, по-особому нравился. Молодой матрос, который был остроумным, играл на флейте и чем-то напоминал Отважной ее старого друга — фавна Тумнуса. Первого, кто заговорил с ней в Нарнии, ее первый друг в этом большом мире. Возможно, именно поэтому она так сразу прониклась к Тому, видя в нем черты мистера Тумнуса. Кроме того, матрос был очень красивым: сейчас, в лунном свете, его волосы казались серебряными, а голубые глаза — бездонные.

Прежде, чем Люси успела окончательно смутиться, перед ее глазами предстал небольшой горшочек с цветущими в нем цветами.