Королева. Последнее восхождение Луны (СИ)

— Запомни это чувство, дочь моя! — величественно произнесла Джадис, а потом нерешительно добавила. — А ты хотела бы узнать?

— А у нас есть время на это?

Джадис снова рассмеялась, тихим, переливчатым смехом, и протянула девушке руку. Большую и бледную, по сравнению с маленькой ладонью Элизабет.

— Я думаю, мы успеем совершить небольшую прогулку.

Элизабет колебалась всего немного, прежде чем вложить свою ладонь в ладонь матери и направиться с ней вперед по свету.

========== Предложение для наследницы Чарна ==========

Юстэсу кажется, что это — осколок большой звезды, яркой и серебряной. Ему приходится напрячь глаза, чтобы разглядеть, что у звезды есть руки, ноги, голова, и вообще — это не звезда, а Элизабет. Вред выпускает удивленный выдох, и понимает, что потратил заветный воздух в легких. Впрочем, юноша не трусит — он начинает плыть к Элизабет, надеясь, что девушка еще жива. Их с Элиз отношения нельзя было назвать хорошими, но смерти девушке он не желал никогда. Юстэс чувствовал, что чем больше меняется он сам, тем лучше становятся его отношения и с другими, и ему вовсе не хотелось, чтобы с Элиз что-то случилось.

Первые мгновения он даже боится прикоснуться к Колдунье, но потом решительно подхватывает Элиз за руку, и та внезапно распахивает сияющие сиреневые глаза. Элизабет делает резкий вдох, и начинается захлебываться, но в итоге все заканчивается настолько хорошо, насколько вообще возможно — они выплывают живыми, и хотя легкие горят огнем, а глаза слезятся, но в конце концов они живые. Как и все рядом с ними.

Гейл и Ринс плывут к лодкам, где находятся женщина из повозки — жена и мать. Вообще, их окружают много лодок, и во всех — радостные люди, некоторые даже плакала от переизбытка эмоций. Все эти чувства настолько захватывают, что Элизабет тоже начинает смеяться, и ее смех подхватывает Юстэс.

— Кажется, все хорошо? — спрашивает мальчик, и Элизабет кивает.

— Юстэс! Элиз! — кричит им Люси с палубы, и названные оборачиваются. Рядом с ними внезапно в воду плюхается Рипичип.

Элизабет чувствует сладкий привкус во рту. Она опускает взгляд: вода настолько прозрачная, что она видела свои ноги под водой. Волны мягко укачивали ее. Девушка посмотрела вдаль, и взгляд ее посерьезнел. Вдоль всего горизонта, с севера на юг, тянулось что-то белое. Если бы они находились севернее, Элизабет решила решил, что это льды. Но в этих местах льдов быть не может. Если это был остров, то весьма странный, ибо он не возвышался над водой. Когда они подошли совсем близко, Дриниан развернул корабль правым бортом к течению и велел грести на юг, чтобы пройти хоть немного вдоль загадочной гряды.

Течение, которое несло их на восток, не шире сорока футов, а слева от него, и справа море спокойно, как пруд. Матросы были довольны, они уже подумывали о том, что обратный путь к острову Раманду против течения будет нелёгким. Но таинственная белизна оставалась непонятной.

— Страна Аслана совсем близко, — произнес Каспиан с корабля.

— Да, почти добрались, — говорит Эдмунд, и в его голосе удивительным образом сочетается удивление и вместе с тем — констатация факта, будто он знал, что все будет так.

— Ладно, Юстэс, Элиз, Рипичип, поднимайтесь на борт, — отдал приказ Король Каспиан. — Поплывем и узнаем, что там.

Когда Элизабет поднялась обратно на борт полуразрушенного корабля, ее взгляд встретился со взглядом Эдмунда. Они смотрели друг на друга от силы секунд пять, а потом девушка отвела взгляд и притяжение между ними не пропало, но больше не поддерживалось взглядом. Эдмунд тяжело вздохнул. Они были в самом конце пути, и только сейчас он вспомнил слова Каспиана по-настоящему. До этого он считал желание Элизабет остаться в Нарнии навсегда лишь капризом, способом повлиять на него, что, конечно, не могло быть правдой — Элиз словами никогда не раскидывалась. Да и конец путешествия не представлялся таким явным, а теперь…

Теперь Каспиан был прав: они могли расстаться навсегда.

***

— Ты видела Джадис? — воскликнула Люси, когда она, Элизабет, Эдмунд, Юстэс, Каспиан и Рипичип плыли на лодке. От моря осталась лишь тонкая синяя кайма в западной части горизонта. Со всех сторон их окружали белоснежные, чуть тронутые золотом цветы, и только прямо за кормой бежала дорожка чистой воды, блестевшей, словно тёмно-зелёное стекло. Так и казалось, что ты у полюса; и, если бы зрение у всех не окрепло, они не выдержали бы блеска на белоснежных лепестках — особенно ранним утром, когда вставало огромное солнце. Даже вечером от этой белизны было светлее, чем обычно. Казалось, цветам не будет конца. Пахли они дивно, и Люси не могла потом описать этот запах — нежный, но не дурманящий, свежий, прохладный запах, проникающий в самую глубину души, и такой бодрящий, что хотелось взбежать на гору или помериться силами со слоном.