Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса

И тут среди деревьев затрещали выстрелы. Впрочем, от них было больше шуму, чем вреда. Судя по всему, винтовки находились в руках, привычных скорее к ножам и палкам, чем к огнестрельному оружию.

– Корнаки, гоните! Слоны уже привыкли к боевой музыке.

Пять огромных животных ринулись вперед. Всадники последовали за ними. Слоны угрожающе трубили, но держали хоботы опущенными, боясь шальной пули.

Пулеметчики были наготове. Оставалось лишь дождаться, когда покажутся враги, однако трусоватые шакалы Синдхии, уже познакомившиеся с огнем этих адских орудий, не спешили высовываться и предпочитали скрытно перебегать от дерева к дереву, постоянно меняя позицию. Приметив в зарослях малейшее движение, всадники палили из карабинов, заряженных на пиратский манер мелкими медными гвоздями. Такие заряды не всегда убивают, зато действенно прогоняют врагов. Те бегут прочь от болезненных укусов неведомой шрапнели, которую используют лишь малайцы.

Слоны бодро преодолели с полмили и оказались наконец на равнине, раскинувшейся к югу от города и занятой рисовыми полями.

Каммамури не сдержал крика:

– Столица исчезла! Видна только древняя мечеть, что над входом в подземелья.

– Я тоже не вижу ничего, кроме развороченных бастионов, – сказал Сандокан. – Жаркий же пылал пожар, раз не осталось ни дворцов, ни храмов, а ведь в Гувахати их было немало. Не изжарился ли, случайно, и сам Янес? Если мой белый брат погиб, Синдхия дорого заплатит за его смерть.

Он сурово сдвинул брови, в черных глазах вспыхнули зловещие искры. Малайский Тигр был еще полон сил.

– Ты слышал меня, Каммамури? – спросил Сандокан в наступившей тишине, которую нарушало лишь фырканье слонов, пыхтевших, будто гигантские кузнечные мехи.

– Если махараджа успел спуститься в клоаки, а я уверен, что он успел, мы найдем вашего брата живым.

Сандокан облегченно выдохнул:

– Так ты считаешь, он в безопасности?

– Да, господин.

– А рани? И маленький Соарес, которого я так мечтаю увидеть?

– Они или остались с Янесом, или их заранее отослали в горы. Сами знаете, махараджа предусмотрителен.

– Знаю. Куда предусмотрительнее меня самого. Что ж, до мечети каких-то четыре мили, наши слоны домчат нас туда в мгновение ока.

– Если только шакалы Синдхии нам не помешают.

– Пусть попробуют. Сколько бы их ни встало у нас на пути, мы дадим бой.

– Есть и другая опасность.

– Какая же?

– Осада.

– Осада подземелий?

– Именно, господин Сандокан.

– Там есть вода?

– И даже больше, чем хотелось бы.

– Тогда бояться нечего. Пять слонов и почти сто коней. С такими запасами мяса нам любая осада нипочем.

– Но где же мы возьмем дрова?

– Мои люди привычны к сырому мясу. В конце концов, можно предпринять вылазку и добыть дров. Все, хватит языками трепать. Враги прячутся в канавах вдоль рисовых чеков, видишь?

– Вижу, господин. Их раз в десять больше, чем нас, и, что хуже, среди них раджпуты.

– А-а, ваши знаменитые продажные наемники, – процедил сквозь зубы Сандокан. – Их-то нам и надо, остальные – пустое место. Корнак! Гони во весь опор к мечети!

Из каналов выскочили около пяти сотен человек и принялись бешено палить. Среди них действительно было немало раджпутов. В ответ застрекотали пулеметы, рассылая пули смертоносными веерами. К ним присоединились крупнокалиберные карабины пиратов. Впрочем, ураган свинца и меди, похоже, не испугал нападающих, пусть многие и повалились обратно в каналы, истекая кровью.

Воины Синдхии атаковали отчаянно, словно решили во что бы то ни стало остановить отряд, подходивший с юга к разрушенной столице. Они нападали с диким напором, оглушительно визжали и приближались со всех сторон, не переставая стрелять. По счастью, точностью их выстрелы не отличались.

Адская Лавина и не думала останавливаться. Слоны бежали вперед, пулеметы поливали неприятеля огнем, следовавшие в арьергарде всадники наносили врагам глубокие и, возможно, неизлечимые раны своими тяжелыми кампиланами.

Столкнувшись с подобным сопротивлением, люди Синдхии отпрянули и бросились наутек через рисовые поля, но вскоре вновь собрались вокруг раджпутов. Те оказались единственными, кто не утратил хладнокровия и продолжал палить из карабинов.

Малайцы несли потери, но не бросали раненых на поле боя, надеясь, что их удастся вылечить. Опытные пулеметчики устроили врагам настоящую кровавую баню. Больше всего досталось раджпутам. Сандокан не разменивался на всех прочих, понимая, что эти разбойничьего вида наемники – ядро неприятельского войска.

То и дело кто-то из них падал в воду, сраженный пулей. Однако раджпуты не отступали, напротив, они громкими криками пытались собрать вокруг себя париев, факиров и браминов, не привыкших воевать.

– Держатся стойко, – резюмировал Сандокан, нажимая на гашетку своего пулемета. – Но мы их сломим. Если бы не раджпуты, мы бы уже выиграли бой. Впрочем, Синдхия сильно ошибается, если рассчитывает нас остановить.

Залп следовал за залпом с пугающей частотой. Пули свистели над рисовыми полями. Малайские всадники окружили слонов и, оставив в покое окровавленные кампиланы, взялись за винтовки.