Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса

– Не побоишься остаться здесь один и в темноте?

– Нет. Второй тигр меня не пугает.

– Поищи в повозке ремни и стреножь коней, чтобы не мешали тебе действовать.

– Мы не можем бросить сикха на съедение.

– Он уже мертв, – пожал плечами раджпут. – Зверюга наверняка перекусила ему шею.

– Я должен попробовать его спасти.

– Дружище, ты, часом, не забыл, что тигров два?

– И все же… Ты стреножил коней?

– Стреножил.

– Тогда подожди меня здесь.

И тут из леса послышалось:

– Помогите! Помогите!

Судя по звуку, кричавший находился в сотне ярдов. Каммамури перезарядил карабин крупной картечью, более подходящей, чем одинокая пуля, взял фонарь и исчез в темноте, решительно настроившись разыскать несчастного сикха живым или мертвым. Пройдя полсотни шагов, он остановился. Ему послышался шорох сухой листвы, а затем тихое урчание.

– Тигр, утащивший сикха, рядом, – сказал себе отважный маратха. Подняв фонарь повыше, он крикнул: – Помощь близко! Держись!

– Я ранен… – сразу же отозвался сикх. – Тигр… тигр…

Его голос уже не походил на человеческий, он больше напоминал предсмертный хрип.

Презрев опасность, Каммамури двинулся вперед по свежему проходу в зарослях. Высокие стебли бамбука вокруг были плотно опутаны лианами.

Не пройдя и сорока шагов, он в луче фонаря заметил тигра. Зверь, ослепленный ярким светом, замер и глухо зарычал. Недолго думая, Каммамури вскинул карабин и выстрелил почти в упор. Грохот странным эхом заметался среди бамбуковых стволов, смешавшись с оглушительным ревом: тигр получил полный заряд картечи прямо в морду.

– А вот и добавка! – воскликнул Каммамури, выхватывая пистоль. – Не нравится, когда тебе палят по глазам? Ослеп небось?

Держа фонарь повыше, он сделал несколько шагов и склонился над бездыханным зверем.

– Малайские карабины прекрасно подходят для охоты на крупную дичь, я всегда это говорил, – пробормотал маратха.

Направив свет фонаря на тигра, он понял, что не ошибся: дробь выбила тигру оба глаза и разворотила пасть, прежде чем войти в мозг. Звериная башка превратилась в кровавое месиво.

– Путь свободен, можно поискать почтальона. Я сделал все, что было в человеческих силах. Если не найду его живым – не моя вина.

Он вновь бросил взгляд на тигра, но тот лежал неподвижно. Тогда Каммамури направил луч фонаря в заросли и крикнул:

– Эй, ты видишь свет?

Никто не ответил. На лбу у маратхи выступил холодный пот. Он пошел вперед, крича:

– Почтальон, ты жив? Отзовись, подай мне знак!

Над джунглями висела мертвая тишина. Даже ночной ветерок перестал шуршать листьями бамбука. Маратха уже подумывал, не стоит ли вернуться назад и не искушать судьбу, когда споткнулся обо что-то и упал, однако тут же вскочил и поднял фонарь. Перед ним лежал труп несчастного сикха, наполовину закопанный в палую листву.

– Мертв, бедолага! – Он присел и разгреб листья. – Раджпут оказался прав: я опоздал.

Раны от тигриных когтей и клыков были ужасны: лицо почтальона было разорвано, рука отгрызена, грудная клетка вскрыта страшным ударом когтистой лапы так, что показались внутренности. Делать было нечего, оставалось только поскорее возвращаться к раджпуту, пока второй тигр не загрыз и его. Каммамури снова присыпал тело сикха листвой, взял фонарь и побежал назад.

Маратха, убивший вместе с Тремаль-Наиком множество хищников в низовьях Ганга, чувствовал, что его охватывает паника. Он несся со всех ног, судорожно сжимая пистоль, поскольку не догадался перезарядить карабин.

Не спешите осуждать этого храбреца за утрату самообладания, ведь он не раз доказывал нам свою стойкость. Однако во влажных и сумрачных тропических джунглях водятся не только тигры. Там полно и других опасных тварей, готовых застать человека врасплох и распороть ему живот одним взмахом лапы, вонзить в него ядовитые зубы или затоптать. Животный мир Индостана огромен и разнообразен. Люди тысячами гибнут от клыков тигров, леопардов и особенно от змеиного яда.

Перед ним лежал труп несчастного сикха, наполовину закопанный в палую листву.

Английским охотникам с обученными слонами, сворами собак и сипайской кавалерией не удалось сократить численность злобных тварей, жадных до человечины.

Каммамури, прекрасно знакомый с повадками обитателей индийских лесов, имел массу оснований бояться. Даже если забыть о втором тигре, он мог наступить в темноте на кобру или удава и погибнуть на месте, так и не увидев своего товарища. Единственной его надеждой был фонарь, чей свет отпугивал животных.

Маратха пробежал около двухсот ярдов, когда понял, что бежит не туда.

– Заблудился! – простонал он. – Успею ли я добраться до раджпута, прежде чем погаснет фонарь? Кажется, я спятил, когда решил отправиться на выручку сикху. И его не спас, и себя, похоже, погубил.

Каммамури постарался взять себя в руки. Постепенно пульс замедлился, и кровь перестала стучать в висках. В конце концов, в Черных джунглях ему случалось попадать и не в такие передряги, причем опасность тогда исходила не от зверей, а от душителей Раймангала.