Коварство и любовь

– Нет, Вариан. Девицу опоят и доставят прямо к тебе в постель. А потом ее обнаружат в твоих объятиях. И, чтобы она ни говорила в свое оправдание, кто ей поверит? Ее признают виновной. Король разгневается. Ее семья будет в ярости. Но больше всех негодовать буду я, а также настаивать, чтобы ты на ней женился, и немедленно, прежде чем разразится скандал. Король не сможет отказать, поскольку затронута честь девушки. Вряд ли он будет во всеуслышание признавать особый интерес к фрейлине своей супруги. Не так ли?

– Да, дедушка, надеюсь, вы не ошибаетесь, – сказал граф Марч, уже готовый уступить. – Я считаю безумием ваши честолюбивые планы относительно маленькой Кэтрин. А то, что вы задумали для Ниссы Уиндхем, – это вообще черное дело. Мне стыдно, что я согласился вам помогать. Но мне просто невыносимо будет видеть, как ее отдадут какому-то болвану.

– Ты с нею знаком? – с любопытством спросил герцог.

– Как-то раз танцевал с ней, а потом прибежал ее дядя и увел ее от меня. Не забывайте, что, по общему мнению, я мерзавец, поскольку якобы довел до смерти невинную девушку, которая носила моего ребенка. Я отнюдь не считаюсь завидным женихом. А она просто очаровательна, дедушка. Надеюсь, что смогу с ней поладить. Если нет, моя жизнь превратится в ад. Супруги должны быть, по крайней мере, друзьями.

– Странные у тебя представления о браке, Вариан, и я не могу взять в толк, откуда ты их набрался, – сказал Томас Говард. – Не от меня же! Супруга джентльмена – это та, которая приносит ему приданое, деньги и земли. Она должна быть хорошего происхождения. Только это имеет значение. Ничего другого не требуется.

Граф Марч воздержался от ответа. Во многом он был похож на своего могущественного деда. Как и Томас Говард, граф умел быть и безжалостным, и непреклонным. Но под маской высокомерия скрывалось доброе сердце – драгоценное наследство, доставшееся ему от отца, собственно, ничего другого отец ему не оставил. Генри де Уинтер умер, когда Вариану было шестнадцать. И до самой смерти отец не переставал вспоминать свою Мэри-Элизабет. Вариан де Уинтер, который не знал матери, чувствовал свою с ней связь – благодаря глубокой любви, которую питал к покойной жене отец. Ее портрет, написанный в качестве свадебного подарка, висел в спальне графа. Ребенком он, бывало, думал, что его мать – самая красивая мать, которую мог бы пожелать себе любой мальчик. Теперь же его поражало, насколько юной и ранимой она казалась; совсем как Нисса Уиндхем! Поэтому он и хотел помочь Ниссе, хотя бы таким, странным путем.

– Когда это должно произойти? – спросил он у деда.

– Сегодня вечером, – ответил герцог Норфолк.

– Так скоро? – воскликнул граф. – Дедушка, неужели вы не можете дать мне несколько дней на то, чтобы попытаться подружиться с Ниссой Уиндхем?

– Вариан, ты уже говорил, что ее семья запрещает тебе видеться с ней. И сейчас они вряд ли изменят свое мнение. Зачем им это? Я открою тебе еще одну тайну. Падение Кромвеля уже не за горами. Очень скоро он окажется в Тауэре и закончит свою жалкую жизнь так, как и положено предателю. У нас мало времени. Пора действовать.

– Но король только что сделал его графом Эссекским! – воскликнул Вариан де Уинтер. Затем его лицо прояснилось. – Ну, конечно! Король убаюкивает его бдительность. И наш друг зря полагает, будто ему ничего не грозит. Не так ли, дедушка? Напуганный до смерти, Кромвель не сумеет проявить обычную ловкость, чтобы избавить короля от пут ненавистного брака, в который сам же его и завлек.

– Именно! – ответил герцог, радуясь проницательности внука. Прискорбно, что он не Говард по рождению, думал герцог. У Вариана ум настоящего придворного деятеля, но, к несчастью, слишком мягкое сердце. Он остается при дворе лишь для того, чтобы угодить мне. Но, как только он женится, ему придется уехать, потому что король будет слишком зол на него. И его будет не хватать.

Заметив, что дед плотнее запахнул полы бархатного, подбитого мехом халата, граф Марч встал и подбросил в камин еще одно бревно.

– Расскажите, милорд, как вы собираетесь действовать?

Герцог был немногословен.