Красный властелин

Один из лакеев, соскочивших с запяток, рослый рыжий детина - тоже не самого приветливого вида, распахнул дверь кареты и, опустив до земли ступени складной лесенки, замер в глубоком поклоне. Через мгновение из открывшейся двери порывисто выпрыгнул, пренебрегая услужливо подставленными ступеньками, лорд-протектор собственной персоной. Убедившись, что карета взята в плотное кольцо личной охраной императрицы, а в небе над развалинами уже стали в круг три тройки драконов, эрл Эрдалер протянул правую руку внутрь экипажа и торжественно провозгласил:

- Ваше величество, путь свободен!

Нескрываемая недовольная гримаска на лице вышедшей из кареты императрицы относилась непонятно к чему. То ли к развалинам дворца, то ли к неуместному пафосу в словах жениха… а может быть - к так невовремя прерванной ночи. Что может быть хуже, чем interruptus coitus? Разве что долгое отсутствие такового… да и то - вряд ли.

Короткое перестроение гвардейцев, и вот уже царственная пара движется в сторону нагромождения оплавленных камней, еще недавно бывших самым величественным зданием пиктийской столицы, только невесть откуда взявшийся лед медленно тает в их следах… "Ледяная пустота" скрывает мысли и слова не хуже самой Смерти…

Мальчик в короткой, расшитой золотом курточке и круглой шапочке с радужным пером хомбурского петуха осторожно выбрался из кареты. О нем забыли - как всегда. Еще бы! Помнить о каком-то неполноценном, уроде, неспособном к магии, пусть и с благородной кровью в жилах? Если, конечно, он не путается под ногами.

"Подай, принеси, пошел прочь…" - вот и все слова, что он слышал за годы, проведенные во дворце. Да, пожалуй, изредка, еще злой шепот за спиной: "Понаберут кагульего помета - не продохнуть… Да-а-а, и не говорите, любезный д'ор, совсем разбаловали молодежь… Вот раньше… такой корм для дравенов под ногами не путался - лежал себе в овраге и не вонял… Как вы сказали: "Лежал себе в овраге"? Нужно запомнить… кха-кха-кха…" И дробь сухого старческого смеха, как горох под коленками. Больно, конечно, но терпимо.

Только великодушная мониа изредка обращала внимание на неполноценного - то недоеденный фрукт, то надкусанную конфету или засохший бисквит - буквально подкидывая мальчишке со стола. А дважды, на День Благой Вести, так вообще!… Изволила развязать кошелек, собственной рукой…

Курносое лицо, с россыпью веснушек сморщилось, казалось, еще мгновение - и паж заплачет. Что расстроило его? Воспоминания? Детская обида и невыносимое чувство ненужности? Подавляющий вид развалин дворца, успевшего стать для мальчишки домом? Злым, жестоким, несправедливым порой, но все-таки - домом… Поди, узнай! Да и не спросит никто.

"Ой, а что это такое белое под колесом, кареты?"

Простецки шмыгнув носом, паж наклонился и поднял с мостовой маленький кусочек камня, осколок полированной панели, когда-то украшавшей один из парадных залов дворца. Он был удивительно теплым, а неровные грани его все еще отражали багровые отсветы недавнего пожара, волнуя воображение, притягивая взгляд. Камень уютно устроился в мальчишеской ладошке, словно умоляя: "Не выбрасывай! Возьми с собой!"

Паж улыбнулся чему-то своему, невысказанному, и спрятал находку в поясной кошель, в компанию к амулету с образом Благого Вестника и двум маленьким золотым монетам с надменным профилем великодушной монии Элизии.

В это же время, роденийская Цитадель, центр технической разведки.

- Каковы потери среди операторов? - вопрос Совести, обращенный к куратору центра, казалось, вместил в себя и горечь, и неизбежность, и Эрлих еще знает что!

- Безвозвратные потери невысоки, не более десятка. Вот обгоревших, ослепших и контуженных, действительно много… Больше двух третей личного состава… они до последнего оставались на рабочих местах, никто не покинул пост… - Куратор, высокий, сухой старик с копной седых, изрядно подпаленных волос, внезапно закашлялся, выхаркивая в быстро поднесенный к лицу платок сгустки чего-то черного. - Извините, товарищ начальник приказа, наглотался, пока пожар тушили…

- Тогда почему вы не в госпитале? - начальственное недовольство бывает разным.

"Кстати, как его зовут… все время вылетает из головы… имя еще такое заковыристое… Вот ведь зараза! О! Вспомнил! Алфей Гром-Гремячич…"

- Так мне, считайте, почти и не досталось, да и времени особо не было. Пока огонь сбили, пока раненых вытащили… первая помощь опять же. Сейчас в центре остались те, кто отказался от госпитализации, - и зачем-то уточнил. - Под расписку отказались…

- Что с семьями погибших и раненых? Помощь оказываете?

- Нет у них семей, товарищ начальник… Из вызвавшихся добровольцами, для особой смены отбирали исключительно сирот и тех, у кого родственники остались на оккупированной территории. Это я распорядился… и ответственность исключительно на мне. Если что, готов понести любое наказание. Даже самое суровое.