Красный властелин

Действительно, бывший профессор не чувствовал тела. Нет ни рук, ни ног, вообще ничего, только восхитительная легкость и странное ощущение чистоты. Чистоты помыслов. Чистоты душевной, свободы от забот и страстей, оставшихся где-то внизу, среди плавящихся от драконьего огня камней защитного круга.

- Ты кто?

- Можешь называть меня дедушкой, - голос перешел в смех. - Очень добрым дедушкой.

- Что тебе нужно?

- Мне? - Еремей явственно расслышал веселое удивление. - Добрым дедушкам вообще ничего не нужно.

- Тогда отпусти.

- Я не держу.

- А кто?

- Долг, честь, ответственность… да как хочешь это назови. Узнаю себя молодым - бывало… ладно, потом расскажу.

- О чем?

- О чем спросишь.

- Но кто же ты?

- Неважно. Главное, что я знаю, кто ты.

- И кто же?

- Дезертир.

- Почему?

- А потому! Думаешь, погиб, так и все? Да если каждый раз умирать, когда убивают… - голос сделал паузу, и продолжил со странной интонацией. - Вот помру когда-нибудь, а вы страну просерете. На кого ее оставить?

- Но причем здесь я?

- А не только ты. Так что вставай, Ерема, и иди. Вперед иди… Некогда нам.

- Некогда умирать?

- И это тоже. Кстати, когда будешь в столице, заходи в гости, все же почти родственники.

- Как тебя найти?

- Себя сначала найди. Ну что застыл, или забыл как жить?

Боль вернула Еремея к жизни. Боль и холодная вода, льющаяся прямо в лицо. Он попытался отвернуться и обругать неведомого шутника, но сил хватило лишь на слабый стон.

- Он живой! Михась, слышишь, он живой! - кто-то огромный и пахнущий гарью орал знакомым голосом и тряс профессора за плечи. - Ерема, сволочь, ты живой!

- Он вас не слышит, товарищ старший десятник.

- Ничего… главное, что не помер.

Это про кого? И зачем вопить прямо в ухо? Сами они сволочи.

Глава 16

- …переход Цитадели на осадное положение и особый порядок управления требует концентрации руководства всеми структурами, обеспечивающими общественную безопасность в одних руках, - произнося эти слова, Недреманное Око не испытывал удовлетворения от того, что наконец-то сбывалась его давняя мечта: подчинить все муниципальные полицейские и огнеборческие команды единому руководству.

"Какое к Эрлиху удовлетворение, когда вот-вот и полыхнет уже над самой головой! Или под задницей… что, впрочем, без разницы" - подумал он, а вслух - продолжил:

- Конкретнее: я настоятельно прошу передать в ведение моего Приказа все структуры городской стражи и пожарные команды. Кроме того, внесу предложение о привлечении к исполнению некоторых обязанностей упомянутых структур наиболее сознательных элементов из числа жителей города… на основе составленных поквартальных списков. Создание добровольных дружин охраны порядка и добровольных пожарных дружин позволит усилить существующие муниципальные, а в случае принятия моего предложения - уже государственные службы. У меня все.

Владыка, за все время доклада Совести не проронивший ни слова и только изредка согласно кивавший по одному ему ведомым поводам, снял с подставки трубку и принялся набивать ее табаком, ловко приминая длинные волокна изогнутой костяной лопаточкой. Он же и прервал возникшую паузу:

- Хорошее и своевременное предложение. Думаю, собравшиеся товарищи не только согласятся с ним, но дополнят. Так я, например, считаю необходимым подготовить соответствующие предложения не только на столичном уровне, но и для всей страны. Если уж тыл становится фронтом - даже самый дальний - и от драконирских налетов не застрахована не только столица, но и многие другие города Родении… - Легкий стук кресала и вот из клюва бронзового пеликана, стоявшего на столе повелителя, вырвался язычок пламени. - Товарищ Совесть, поручите подготовить новый вариант ваших предложений, с учетом высказанных мною мыслей. Думаю, следует переименовать ваш Приказ, дополнив его название словами "общественного порядка и государственной безопасности".

Владыка раскурил трубку и вышел из-за стола…

"Хорошо, все-таки, что никто не стал возражать или дополнять… а зачем? Если товарищ берет на себя дополнительные обязательства - это нужно приветствовать или, по примеру Верховного, добавить еще вязанку хвороста на хребет исполнительному ослу… хе-хе… - воспоминания заставили Совесть улыбнуться. - Только вот с Честью нехорошо вышло".

Перед собравшимися в покоях Владыки главами Приказов и руководителями обороны Цитадели стоял человек, о профессии которого мог догадаться даже слепой. Его хламида, живописно покрытая разноразмерными пятнами всех существующих в палитре цветов, источала стойкие ароматы олифы и темперы, клея и древесного масла - выдавая в своем владельце художника. Виртуоз кисти и мастихина заметно робел, но старался не выдавать чувств, только непроизвольно растягивал слова: