Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Летом и осенью 1943 года областные и республиканские власти боролись и за то, чтобы удержать крестьян в колхозах и совхозах[831]. Когда секретарь парткома Красноярского края категорически отказался выполнять приказ о мобилизации из‐за нехватки рабочей силы в регионе, Л. И. Погребной, член Комитета, написал Берии, главе НКВД и члену ГКО, лаконичную записку: «Заставьте его»

[832]. Комитет систематически ставил запросы промышленности выше потребностей сельского хозяйства. Когда власти Мордовской АССР обратились в Комитет с просьбой сократить число, указанное в приказе о мобилизации – почти 9000 крестьян, – Шверник резко отказал, пояснив, что сельскохозяйственные работы не должны мешать отправке крестьян на промышленные предприятия и добычу торфа[833]

. Взаимозависимость города и деревни обнажилась во всей ее полноте: выкачивание рабочей силы из села усугубляло продовольственный кризис, а недостаток питания приводил к невозможности удержать рабочих на месте. Хотя не все чиновники улавливали эту связь, все прекрасно понимали, насколько обострилась борьба за труд. Нагрузка на военную экономику, где оборонная промышленность оттеснила остальные отрасли на второй план, достигла предела.

Уменьшалось также число мужчин призывного возраста и раненых фронтовиков, непригодных к службе в армии. Когда в июле 1943 года ГКО поручил Комитету набрать 2000 человек, половину из которых должны были составить военнослужащие из среднеазиатских республик, местным властям не удалось найти ни одного[834]. Администрация областей и республик регулярно просила отсрочек, зная, что едва ли сможет предоставить запрошенное количество к указанной дате

[835]. А поскольку выполнить приказы о мобилизации не удавалось все чаще, Комитет раз за разом был вынужден отклонять запросы наркоматов. Наркоматы начали заранее готовиться к выполнению производственного плана на 1944 год, поэтому уже в сентябре 1943 года обеспокоенные директора заводов отправляли новые запросы на рабочую силу. Например, директор Горьковского автомобильного завода, во время войны выпускавшего танки, запросил 7000 рабочих. Комитет мог пообещать в лучшем случае 2000 военнослужащих, из‐за ранений непригодных ни для фронта, ни для строительства[836]

.

В ответ руководители предприятий и чиновники придумали разнообразные способы обходить централизованный контроль Комитета. В частности, председатель Новосибирского горсовета в ноябре 1943 года заключил сделку с директором местной текстильной фабрики, договорившись, что тот будет присылать ему пять метров ткани в обмен на каждого рабочего, отправленного советом на фабрику, и еще десять метров выдавать рабочему в качестве поощрения. Учитывая страшный дефицит материи, сделка была выгодна всем участникам. В нее оказался замешан даже нарком текстильной промышленности – он обещал снабдить директора фабрики необходимой материей. Шверник, проведавший об этих махинациях, немедленно известил председателя горсовета, что мена государственного имущества приравнивается к краже, и обратился к Прокурору СССР с просьбой предъявить ему обвинение в незаконной мобилизации и разбазаривании запасов[837]. Но невзирая на то, что Комитет проницательно разоблачал тайные маневры, направленные на получение рабочей силы, руководители и чиновники, стремясь его перехитрить, все чаще прибегали к новым уловкам[838].