Наиболее распространенной болезнью среди рабочих завода в настоящее время является дистрофия. Так, за февраль месяц через Здравпункт с этой болезнью прошло 240 чел., в марте 70, в апреле более 250. Имеется значительное количество больных умерших от этой болезни. Так за 1 квартал умерли 38 чел., из них 25 в больнице, причем 21 чел. из числа поступивших в больницу умерли в сутки. Остальные 13 чел. умерли в общежитиях.
В апреле умерли 14 чел. Всего с начала 1943 г. по 30.4.43 г. – 52 чел. В указанные цифры не вошли больные и умершие в семьях, учет каковых не ведется[1084]
.К середине 1944 года завод № 63 потерял из‐за больничных рекордное число дней, особенно в июле, когда количество пропущенного времени на одного рабочего за месяц сравнялось с годовыми показателями, причем 43 % рабочих ушли на больничный с дистрофией, с большим отрывом опережавшей другие причины[1085]
. Авторы многих отчетов полагали, что в основном дистрофией болеют находившиеся в группе риска «узбеки» и другие рабочие из среднеазиатских республик, но к январю 1944 года уроженцев Средней Азии, работавших на заводе № 63, уже отправили домой, а ситуация с дистрофией на протяжении следующих шести месяцев только ухудшалась. По словам одного врача, дистрофия была неизбежна: рабочие получали не более 1700 калорий в день, тогда как им требовалось 4000 калорий. Более того, с 1942 года государство направляло иссякающие запасы продовольствия в первую очередь на заводы; магазины закрывались, поэтому членам семьи, находившимся на иждивении рабочего, негде было отоваривать свои карточки. Тот же врач так оценивал положение дел, сохранявшееся до середины 1944 года:Одной из очень важных причин роста заболеваемости я считаю невнимательное отношение ОРС [отдела рабочего снабжения] к снабжению иждивенцев рабочих. Это заключается в том, что ОРС иждивенческие карточки не отоваривает и поэтому рабочий вынужден кормить свою семью из своего личного пайка. Поэтому неудивительно наличие у нас случаев дистрофии у рабочих, получающих «килограммные» карточки [то есть килограмм хлеба в день – максимальный паек]. Естественно, что рабочий оставит себе 500–700 грамм хлеба – остальное отдает семье; ясно, что полагающийся ему, рабочему, обед – он полностью не съедает и часть его – процентов до 50 – несет домой. Я лично наблюдал случаи, когда рабочий съедает только суп, а второе заворачивает в бумажку или ложит в бидончик и несет домой[1086]
.Хотя врач видел причину дистрофии у рабочих в халатности ОРСов, на самом деле ОРСам не поставляли продовольствие для иждивенцев рабочих: предполагалось, что они отоваривают карточки в местных организациях, подведомственных Наркомторгу. Но когда в города перестали привозить продукты, рабочие взяли их перераспределение на себя, что плохо отразилось и на их здоровье. Чтобы прокормиться, нужен был огород. Врач отмечал: «Цех не имеет возможности прокормить нормально весь месяц, и если данный рабочий не имеет поддержки в своем подсобном хозяйстве, он, как правило, голодает»[1087]
.По всей стране огороды были для рабочих насущной необходимостью. У местных жителей, как правило, такая возможность имелась – в отличие от мобилизованных рабочих и эвакуированных, часто полностью зависевших от столовых. В начале 1943 года администрация орудийного завода № 314 в городе Медногорске Чкаловской области заметила, что в отсутствие огородов голодало столько рабочих, что производственный план оказался на грани срыва: