Крик

– У всех по-разному, – говорю я уклончиво. – Но до их системы нам очень далеко. Во всех отношениях, и моральных и материальных.

И вдруг, сама даже знаю почему, я ее прямо спросила:

– Слушай, Алина вот ты мне ответить на один ужасно меня волнующий вопрос. Мы с тобой уже кое-что повидали, как говорят, уже не девочки, ты вот желаешь определиться, я тоже к этому склоняюсь. Ну почему при всей привлекательности, комфортности и благополучии жизни в Лондоне, ты все-таки не удовлетворена? Извини, может, ошибаюсь. Вот были мы в этом роскошном ресторане. Я же видела, что ты была не в таком уж восторге, чтобы петь и плясать.

– Да и ты тоже песни не пела. И никто там песни не пел. Ну видно было, что ты слегка смущена, но как увидела, что на тебя мужики глазеют, так ты и успокоилась. Я же видела, что и Сэм когда ты рядом начинает потеть.

– Да ладно тебе…

– Я без обид. Он вообще, жизнелюб, – засмеялась она.

– Ну ладно, задам вопрос по-другому. Если это нас не вгоняет в восторг, в чем тогда наш женский или, по-русски, бабий интерес в этой жизни, раз нам и в Англии не очень, и в Россию не хочется. Вот скажу откровенно про себя. После смерти мужа меня страшно подавляло, что я не могу обеспечить ребенка, уже про себя не говорю, потому что плохо жила, но не голодала. И когда мне страшно повезло, я иначе и назвать то что случилось не могу, меня устроили по протекции высоких лиц в НК, я стала получать приличные деньги, то я успокоилась и в первые месяцы счастью своему не верила, была почти счастлива. Примитивно, но так. А как я радовалась, когда с отцом и Степкой заезжали в «Метро». Отец важно ходил по рядам с товаром, а Степка бегал, прося: это мне и это мне. И я знала, что все это я могу купить без особого напряжения. Как говорила моя подруга из той же НК, еще и на парфюм останется. Потом, постепенно, к этому привыкла, и начались другие проблемы. Но вот эту нищету, унижение, я спинным мозгом помню. Вот этого унижения нищетой по-моему не выдержал и мой муж. А заработать, хотя и умный, и способный, не мог.

– А он кем у тебя был?

– Он закончил Физтех, ну ты, если еще помнишь, как раньше этим гордились.

– Это я помню. У меня были мальчики из Физтеха. Физтех – это ты уже очень умный, ну очень умный, прежде всего, потом впереди блестящее будущее, так эти мальчики считали.

– И он у меня так считал. Я-то просто влюбилась и все. А потом началось. Младший научный сотрудник и все… Ну старший очень быстро, и опять все. Доходы копеечные. На пеленки не хватает. Отец пошел в бомбилы – вот и все доходы. Тогда всю страну опустили в помойку, о науке забыли.

– А попробовать за границу? Многие же так делали.

– Делали те, у кого были возможности. А я сразу родила, и он считал, что на Западе он с женой и ребенком никому не нужен. Но прямо об этом не говорил, а вот его мать считает, что я во всем виновата и ненавидит меня искренне от всей души до сих пор.

Она хитренько смотрит на меня:

– Ты ведь не просто так спрашиваешь? – и, видя мою возмущенную реакцию продолжает. – Ладно, ладно, я просто так, это твои дела. Но, между прочим, когда я упрекнула Сэма, что он оказывает тебе уж очень пристальное внимание, тот вначале отнекивался и говорил, что это связано с работой. Потом заметил, что его шансы очень невелики, учитывая повышенное к тебе внимания Олега. А тот своего никому не отдаст. Он как петух в курятнике.

Мы рассмеялись.

– Я об этом по-хорошему. Но если говорить об Олеге, он сказал то, что я тебе передала – почти слово в слово. Ну, он знает, что такое безопасность и неосторожно брошенное слово. Думаю в этих словах все, что вам двоим интересно. Жена его в Лондон редко приезжает, он в связях, в том числе и личного характера, не замечен.

Тут она спросила меня, где тут дамская комната, а то говорит, с прилета нахожусь в напряжении. Когда вернулась, со смехом сказала:

– Не ожидала, в общем-то, как в Лондоне, не хуже, не хуже.

– Им перед входом нужно повесить: «Все как в Лондоне. Только лучше», – и вдруг она предлагает. – Официальная часть у нас закончена. Можно и по бокалу, или ты предпочитаешь по рюмке? Помню, ты коньяк пила…

– Сама видишь, какое у нас состояние и положение. Совсем не для легких напитков. Они на нас уже не действуют. А крепкие пока успокаивают. Я тебе говорю без иронии, совершенно серьезно. У нас даже есть опасение, что если следствие затянется, женский состав НК, тот который за что-то отвечает, ну генеральные, станет алкозависимым. Сказать алкашами – грубовато.

Мы заказали по коньяку и, как обычно, закурили. Алина раскраснелась. Видно по всему, что у нее закалка пониже будет нашей. Расстегнула ворот блузки, слегка забыла про свою приобретенную британскую сдержанность.