Кривые Жуковского

А второе лицо… Оно очень быстро размылось, расплылось, и он почувствовал свои щеки, их защекотало. И оказалось, что там, в грудной клетке, помимо наполнявшего ее воздуха, там всего много. И оно болит, распирает, вырывается наружу. Неповоротливый язык вспомнил, что такое соль, и она его будто оживила. Виктор Валерьевич уже был готов назвать это лицо по имени… Но не нашел в себе этого имени.

***

Полина с содроганием думала, что однажды ей придется познакомиться с его родителями. То есть среди тысячи вариантов развития событий был и такой, и он был одним из самых малоприятных. Даже предполагаемые слезы под дождем, завывание под одеялом, несущийся на нее поезд в случае, если Артем даст понять, что им не быть вместе, не вызывали в ней такого ужаса.

Что это будет – лупа или микроскоп? Они ведь обязательно вывернут ее наизнанку, чтобы посмотреть, из чего она сшита. И обязательно увидят, что мама сметала ее на скорую руку, черными нитками по белому.

Ее бабушка, к примеру, обязательно бы вывернула Артему карманы вопросами типа: «А чем занимаются твои родители?». «А о чем спросит его мама? – с ужасом думала Полина. – Умеешь ли ты готовить? Читала ли ты “Шинель”? А папа…».

У него вообще есть папа?

Вот у Полины папа был. Только она об этом иногда забывала. Но он сам обычно о себе напоминал, очень деликатно, не настойчиво, будто бы боясь лишний раз ее побеспокоить. Интересовался через маму, не нужно ли Полине чего, может, новый телефон, ролики, велосипед? Подарки привозил сам, по субботам, на чай не оставался. На Полину смотрел нежно, но недолго. В ответ Полина его стеснялась, отвечала односложно, обычно это было «спасибо».

Может быть, поэтому наличие папы у кого-либо из ее друзей частенько вводило Полину в замешательство. К примеру, у Анжелы папа был, и иногда он заговаривал с Полиной. Точнее пытался. В такие моменты Полина растерянно поглядывала на подругу, и в ее глазах явно читались призывы о помощи.

Но самое страшное все-таки случилось. И началось оно со свистка. Призывно свистел чайник на кухне Артема.

В тот день на уроке Артем сказал, что они вместе будут готовить доклад по экономике для открытого урока. Сказал учителю при всем классе. Он это сам решил и таким образом оповестил об этом всех, и в том числе Полину. Весь оставшийся день в школе Полина ходила с опущенной головой, боясь встретиться глазами с одноклассницами. Перемены проводила в соседнем корпусе среди учеников младших классов.

Он мог подойти и сказать это только учителю, но сделал это во всеуслышание. Специально, думала Полина, украдкой поглядывая на его профиль, подсвеченный бликами монитора. Теперь еще и чайник этот поставил зачем-то. Она ведь не хотела пить чай. Она бы не смогла при нем и кружки к губам поднести.

Артем уже поднялся, чтобы пойти на зов чайника, но свисток стих. И он сел на место.

– Может, про договор с Германией вообще не надо? – попыталась напуганная Полина продолжить их разговор.

– Надо. Пойдем чай пить.

Пленная, безвольная, только что руки не связаны за спиной, шла за ним Полина.

Они остановились в дверях просторной кухни. Большой стол был заставлен пакетами из супермаркета. Из одного из них высокая темноволосая женщина доставала продукты, выкладывала их в холодильник.

Полина несмело выглядывала из-за плеча Артема. Там, за его спиной, казалось безопасно. Безуспешно утешала себя: вот так постою немножко, не замеченная никем, и он отведет меня обратно, спрячет за дверью своей комнаты.

Но она знала, Артем не добр, не милосерден, он обязательно извлечет ее у себя из-за спины и предъявит матери. И предъявит не как малыш, притащивший с улицы грязного котенка, с виноватыми глазами умоляющий маму оставить его в доме; не как победитель, гордо демонстрирующий свой трофей; и не как первооткрыватель, нашедший диковинную вещь; даже не как фокусник, показывающий вполне ожидаемое чудо – кролика из шляпы. Нет. Как добычу. Кинет ее к маминым ногам – вот, я добыл, а дальше делай, что хочешь. Так думала Полина, хотя больше всего сейчас ощущала себя тем грязным котенком.

Но Полину рассекретили раньше. В дверь, что вела из подъезда в квартиру, вошла девушка, неся в руках еще два пакета, таких же, как те, которыми был завален стол. Чуть покряхтывая, она прошла мимо них на кухню, поставила пакеты на пол у стола и вернулась обратно в прихожую. Расстегивая молнии на высоких, изящных сапогах, сказала:

– У нас гости.

Сказала как бы никому, просто чтобы обозначить, что Полина замечена.

Полина в ответ улыбнулась, и тоже никому, и тоже, чтобы обозначить. Артем сделал пару шагов вперед и открыл маме вид на Полину. Потому что мама, услышав про гостей, искала их глазами.

Но мама не стала удивляться котенку, разглядывать. Не стала ни улыбаться, ни хмуриться, она просто сказала: «Привет». А девушка, которая уже подошла к Полине сзади, сказала: «Садись сюда», – и указала на стул у стола.

И про котенка забыли. Разбирали покупки, обсуждали новый магазин, в котором они были сделаны. Артем не помогал, стоял, прижавшись спиной к стене, безучастно наблюдал за происходящим.