Кривые Жуковского

– Кажется, все его выбирают. Столько людей едут, и все с чемоданами. А я бы наоборот. Я осень люблю, как в детстве, когда к бабушке в Ульяновск ездила…

– Меня там нет, – говорит о своем Артем и в лице остается прежним.

– Такое бывает, – подумав, ответила Полина.

***

Было восемь часов утра, суббота. Полина ехала в почти пустом троллейбусе. По мере приближения к зданию вокзала людей вокруг становилось все больше и больше: отбывающие с чемоданами на колесиках и с сумками, таксисты с бряцающими связками ключей. «Девушка, куда вам, девушка?» – прилетело ей, и Полина ускорила шаг.

Толпа была не густая, но суетливая. Полина встала в стороне, так чтобы видеть входящих в здание вокзала и идущих к нему со стороны автобусной остановки.

У Полины от волнения пересохло во рту, в животе щекотало. Ее как будто даже подташнивало. Она стояла неподвижная, со сжатыми кулаками в карманах пальто, и только глаза сновали от одного лица к другому, периодически с надеждой поглядывая вдаль.

– Артем! – прошептала она одними губами, завидев долгожданный силуэт.

Она бежала к нему сквозь толпу, толкала людей, наступала им на ноги, получила за то всю спину в иголках, так что живого места не осталось, так что Артем и рук своих на ее спине сомкнуть не смог. А она обнимала его, прятала лицо на его груди, дышала им, и спина не саднила.

– Привет, – сухо сказал Артем, приблизившись.

– Привет.

Артем встал рядом с Полиной, и какое-то время они вместе разглядывали толпу.

– Пошли, – скомандовал он.

Полина с облегчением разжала кулаки, вытащила руки из карманов. Теперь вождь поведет сам.

– Рюкзак снимай, – сказал Артем ей в самое ухо.

Они стояли у движущейся ленты, и рюкзак Артема уже был на ней. Полина засуетилась, скинула свой.

Из здания вокзала выходили плечом к плечу.

Полина начинала привыкать к чужим глазам. К множеству чужих глаз. На одну Полину почти никогда не смотрели, по ней обычно скользили глазами. Вот стояла она еще пять минут назад у здания железнодорожного вокзала с рюкзаком за спиной, никто даже не посмотрел, но пришел Артем, и теперь все глаза их. Если бы на нее одну так смотрели, она бы смущалась, стеснялась, краснела, то и дело оглядывала бы себя, искала, что с ней не так. А рядом с Артемом она принимала их внимание как должное. Конечно, думала она, не каждая может стать женой вождя племени краснокожих.

Это в школе идти рядом с Артемом было опасно, столько потом от одноклассников прилетало, а когда вот так по улице, Полина гордо расправляла плечи. Когда она была маленькой, с тем же чувством она гуляла с папой за руку. Ей казалось, что все ими любуются, все завидуют Полине, но по-доброму.

Артем не повел ее в зал ожидания. Они поднялись на мост, проходящий над путями, и остановились там, прижавшись животами к перилам.

– Что ты дома сказал? – спросила Полина.

– Что прогуляться вышел.

Меньше всего Полине сейчас хотелось его шуток.

Тонкая и легкая на вид мама оказалась очень тяжелой и обременительной, если носить ее с собой. Она поехала с Полиной в домашнем платье, с силиконовой лопаткой в руке.

– Мам, Анжела меня на дачу позвала на выходные. Можно? – в тысячный раз спрашивала ее Полина.

А мама снова и снова пыталась улыбаться, но уголки ее рта предательски стремились вниз.

Она ведь могла не пустить, говорила себе Полина, могла под любым предлогом. Могла тогда, может и сейчас позвонить Анжеле или ее родителям и справиться обо мне. Могла хотя бы попытаться вызвать меня на откровенный разговор, ведь есть вероятность, что я бы не устояла.

Но мама поспешила испугаться, расстроиться, развести руками.

– Можно, – ответила она.

«Мама верила себе», – плаксиво досадовала Полина. В ее голове все сложилось. Она уже придумала дачу, но не Анжелину. Уже начинала убеждать себя, что дочь взрослая и ее не удержать. Искала слова, которыми станет утешать Полину, когда та поймет, что зря на это пошла.

Полине даже не удалось обрадоваться, что получилось так просто уйти из дома на все выходные. Ей было стыдно за мамины мысли, хотя она не имела к этому никакого отношения. Казалось, если бы Полина поведала маме правду, та бы вздохнула с облегчением, может, даже расплакалась и сказала: «Езжай, доченька, куда хочешь».

Полина понимала, что из-за всех этих переживаний о маме она упускает самое главное. «Чувствуй», – просила себя Полина.

Она стоит на мосту рядом с Артемом. За их спинами шумят ненужные люди. Утро свежее и прохладное, а она без шапки, потому что считает, что так ей больше идет. Ветер холодит им лица. Они смотрят вдаль. Ждут поезд, который приедет за ними.

«Чувствуй», – уже почти плакала Полина. Вот же она! Наглядность, которую ты хотела. Это и есть фото «после».

Приближающийся поезд оказался размытым, будто Полина смотрела на него через стеклянную бутылку.

– Пошли, – сказал Артем.

Сами высохнут, решила Полина, побоявшись, что Артем заметит ее слезы, если она станет вытирать их ладонью.

Вниз по ступеням направились к поезду.

«Хоть бы больше никого», – думала Полина, входя в пустое купе. Когда покупали билеты, верхние полки были не выкуплены.