Кривые Жуковского

Теперь Артем смотрел на нее, но так же, как до того на стену, хмуро и как будто с презрением. Ни вопросов, ни вскинутых бровей. Полина, признаться, ожидала иной реакции.

Она начала нерешительно:

– Помнишь, ты мне вчера график рисовал? Сказал, что это «кривые Жуковского». А я тебя про поэта спросила, ты такого не вспомнил… Хотя он точно есть. Точнее, был…

Полина начинала путаться в мыслях и, как следствие, в словах. Остановилась. Выдохнула. И продолжила уже медленнее, спокойнее:

– Я про поэта все почитала: и стихи его, и биографию. Ничего не нашла. Потом стала читать про сами кривые и про ученого – тоже ничего. Но поисковик заодно мне выдал ссылки на город Жуковский. Этот город ведь связан с этими, ну как, самолетами. Ты знаешь такой?

Артем все такой же, неудивленный и незаинтересованный, спокойно ответил:

– Ну да, я там родился. Мы жили там. Давно.

А вот Полина от удивления раскрыла рот. Будто бы Артем этим сказал: «Да, Полина, ты права, ты нашла разгадку».

Но Полина быстро пришла в себя. Усилием воли подавив в себе радость, поспешно добавила:

– Может, там у твоего папы остались родственники или друзья? Может, он хотел, чтобы ты с ними связался? Рассказал им, в каком он состоянии…

– Это вряд ли.

Полинины гениальные теории рушились на глазах.

– Почему? – разочарованно спросила Полина.

– Он давно уже забил на своих родственников, не общается с ними. А друзей у него нет. Есть начальник, который его подтянул на работу, типа по дружбе. На самом деле ему нужны только папины мозги.

– А этот начальник случайно не в Жуковском живет? – тихо-тихо спросила Полина.

– В Москве. У них там офис. Папа у нас командировочный. А еще, – Артем долго смотрел ей в глаза, – он бы не стал меня ни о чем просить.

Полина знала, что еще одно «почему» спровоцирует лишь очередную обидную шутку, которой разговор, вполне возможно, и закончится. И она просто молчала.

Артем продолжил сам. Сначала, правда, демонстративно вздохнув.

– Даже если это послание, – и он закатил глаза, давая понять Полине, насколько глупы и неправдоподобны такие предположения, – то предназначено оно исключительно для меня. Мама бы не поняла, а Лизка тем более. И он это знает. А значит, именно этого он и хотел – чтобы понял только я. Но это, я тебе еще раз повторяю, нереально. Он бы не стал меня ни о чем просить.

– Почему? – все-таки не сдержалась Полина.

– Ты бы, Чукчина, такую страсть к познанию в школе демонстрировала, может, училась бы получше.

***

– Физику будешь списывать?

Артем подсел на перемене перед пятым уроком. С утра даже не поздоровался, хотя они встретились глазами еще в раздевалке.

– Нет.

– Сама сделала?

Полина раскрыла приготовленную к уроку тетрадь и пододвинула Артему. Тот взглянул и почти сразу ответил:

– Неправильно.

Полина пожала плечами и вернула себе тетрадь.

– Тетка есть, – сказал Артем, поднялся и ушел к себе за парту.

Полина смотрела на него через проход между рядами парт, по которому туда-сюда слонялись их одноклассники. Смотрела, когда звенел звонок. Смотрела, когда все расселись за парты. Смотрела, пока его не заслонил опоздавший на урок Вадик.

– Чукчина, чего пялишься? – спросил тот, незаслуженно присвоив себе ее взгляд.

Полина нашла глазами доску и уставилась на нее. Она любила так делать. Учитель всегда был у доски или где-нибудь неподалеку, и получалось, что Полина смотрит в его сторону. Она отводила глазам важную роль, они обеспечивали ей эффект присутствия на уроке. Если кто посмотрит на Полину в этот момент, она здесь, она слушает учителя.

Хотя Полина была где угодно, только не на уроке физики. Она была в вигваме, в комнате Артема, в своей комнате, но была не Полиной, а той, которая там очутилась случайно и рисовала на стенах. Была в парке на чертовом колесе и там же на скамейке с семейным фотоальбомом Артема на коленях. Была в неведомом городе Жуковском и говорила с плачущей женщиной, которая благодарила ее за весточку о брате, о котором она давно ничего не слышала…

В раздевалке Артем всегда оказывался проворнее многих и одним из первых выбирался из толпы со своей курткой в руках. Полина стояла в холле у окна и ждала его появления. Она шла за его спиной вниз по лестнице, он это знал, но не обернулся. А сейчас, победив толпу, он не мог ее не заметить, не мог пройти мимо, не мог…

– Чукчина, я просила твою маму зайти в школу. Еще вчера.

– Да.

– Что «да»? Почему мама не пришла? Я с тобой разговариваю, ты можешь смотреть на меня?

Полине пришлось смотреть на Людмилу Васильевну.

– Да.

– Что «да»?

– Я смотрю на Вас.

– Мама почему не пришла?

– С работы не отпустили.

– Если завтра твоя мама не придет, я сама приду в гости, ты меня поняла?

Полина кивнула. Теперь можно было снова смотреть не на нее.

Людмила Васильевна еще немного постояла рядом с наблюдающей за толпой у раздевалки Полиной. Полина слышала, как она цокнула языком, глубоко вздохнула, а на выдохе прошелестела: «Чукчина». И ушла.

Толпа уже почти рассеялась, и Артема в ней не оказалось. Полина вошла в раздевалку, на всякий случай позаглядывала в лица оставшимся школьникам и, взяв свое пальто, вышла на улицу.