Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках

Теоретик. 9 января 1928 года опросом[73] Политбюро принимается решение о «поездках на места по делам хлебозаготовок» — Орджоникидзе в Сибирь, Молотова на Урал и так далее 14 января Сталин заменяет заболевшего Орджоникидзе, рассылает «Директиву ЦК ВКП(б)» с характерной формулировкой «нажать зверски на наши парторганизации», после чего 15 января выезжает в Сибирь. 18 января Сталин участвует в заседании бюро Сибкрайкома ВКП(б), обеспечивая внесение в его решения формулировки «чтобы ряд кулаков был обязательно подвергнут репрессивным мерам… (арест, судебные процессы и проч.)». Выступая[74], Сталин впервые излагает свою стратегическую платформу:

Этих мер [принудительного изъятия хлеба по государственным ценам под страхом осуждения по 107-й статье] достаточно будет для того, чтобы выправить положение в этом году… Чтобы поставить хлебозаготовки на более или менее удовлетворительную основу, нужны другие меры. Какие именно меры? Я имею в виду развертывание строительства колхозов и совхозов…

Нужно отдать себе отчет в том, что мы не сможем дальше преуспевать на базе мелкого индивидуального крестьянского хозяйства [Сталин, 1949, с. 7–8].

Обратите внимание, что позиция Сталина состояла из двух существенно разных частей: первой, сиюминутной — жестких мер (107-я статья) по срочному изъятию хлеба, и второй, долгосрочной — принципиальной ориентации на ликвидацию

индивидуальных хозяйств. Такое разделение не случайно, а полностью соответствует сталинским принципам стратегии и тактики: потенциальным критикам предложена явная «мишень» в виде «возврата к продразверстке», а потенциальным сторонникам — куда менее заметная линия на «коллективизацию» сельского хозяйства.

Красная тряпка, поднятая Сталиным, срабатывает практически сразу: 6 февраля он возвращается в Москву, и на первом же заседании Политбюро (по-видимому, 9 февраля) его позиция подвергается критике:

Когда Сталин вернулся из Сибири с планами дальнейших чисток и реквизиций, он столкнулся с резкой критикой со стороны Рыкова. Тот грубо обругал Сталина и покинул заседание Политбюро. Позднее, при поддержке Томского и Калинина, Рыков добился приостановки сталинских планов [Daniels, р. 325].

В результате 13 февраля 1928 года по партии было разослано письмо за подписью Сталина, в которое был специально вписан (Бухариным) целый абзац:

Разговоры о том, что мы будто отменяем нэп, вводим продразверстку, раскулачивание и т. д., являются контрреволюционной болтовней… Нэп есть основа нашей экономической политики, и остается таковой на длительный исторический период[75] [Сталин, 1949, с. 15].

Практик. Вот типичный пример маневра. Сталин перегнул палку и резко повысил свои политические риски. При этом в Политбюро еще состоят «старые большевики», для которых на первом месте именно политические задачи. Но, как мы видели чуть выше, Сталин уже готовит новое поколение «технократов», для которых его целевые показатели (индустриализация) представляются принципиально важными.

Теоретик. Однако в целом письмо, равно как и опубликованная через два дня передовица «Правды», защищали «чрезвычайные» меры и давали рядовым коммунистам недвусмысленный сигнал:

В наших организациях, как в партийных, так и иных, народились в последнее время известные, чуждые партии, элементы, не видящие классов в деревне, не понимающие основ нашей классовой политики и пытающиеся вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с кулаком [Сталин, 1949, с. 13].