Кровь драконов

«Я знаю, где вы плодитесь, — злорадно подумала Тинталья. — Я и мое потомство смертоносным ливнем падем на вашу землю и не оставим целым ни одного из ваших гнезд. Мы будем пировать, закусывая вашими детьми, и отравим ваши водопои падалью. Вы будете уничтожены — и сама память о ваших обычаях развеется».

Тинталья была уже так близко, что до нее доносились приглушенные голоса и идиотский смех людей.

«Ничего, вы веселитесь в последний раз!» — мысленно сказала она им.

Тинталья все тщательно продумала: ее путь будет лежать между двумя стоящими на якоре судами на такой глубине, чтобы вода скрывала ее, но когти при этом по-прежнему впивались в речное дно. Драконица чуть согнула лапы, наклонившись так, чтобы над водой оставались только ее глаза и ноздри, и начала подкрадываться.

Ковыляя рядом с Финбоком, Дарген дохнул на него винным перегаром. Он схватил Геста за плечо и навалился на него, выругав своего слугу, когда его заплетающиеся ноги запнулись о фальшборт.

— Стой. Да стой же! — внезапно приказал он Гесту. — Надо отлить. Стой и смотри, торговец Удачного: вот какое оружие есть у калсидийца!

Гест понял, что его хозяин действительно очень пьян.

Продолжая сжимать плечо слуги, Дарген ковылял вдоль борта, заставляя своего сопровождающего поневоле двигаться вместе с ним. Гест с отвращением отстранился, когда калсидиец принялся сыпать похабными замечаниями насчет желания, которое он якобы внушает Гесту, и ехидно прохаживаться насчет малых размеров его собственного члена. Ночь была отнюдь не тихой. Какие-то животные перекликались в ближайшем лесу, а призрачные отблески светящегося мха, свисающего со стволов, превращали деревья в зловещие привидения. Желтый свет фонаря, падавший из иллюминаторов, уходил от корабля, образовывая на речной поверхности длинные яркие полосы. Краем глаза Гест заметил на воде какую-то рябь. Он присмотрелся, пытаясь понять, что могло нарушить слабое течение между корпусами двух судов. Огромный сверкающий глаз воззрился на него — и был быстро прикрыт веком.

— Драконица! — заорал Гест. — Она прямо рядом с нами! Дракон в реке!

— Идиот! — обругал его хозяин. — Что тебя напугало? Речная свинья? Плывущее бревно? — Господин Дарген проковылял к Гесту и посмотрел вниз. — Там ничего нет! Только вода — и фантазии труса! — Он схватил Финбока за запястье и с неожиданной силой притянул ближе. — Посмотри вниз, жалкий трус из Удачного! Что ты видишь? Одну только черную воду! Сейчас сброшу тебя туда, чтобы ты сам в этом убедился!

Свободной рукой он сгреб слугу за шиворот и заставил наклониться, перегнувшись через борт. Гест невнятно заорал, но даже в пьяном виде калсидиец обладал огромной силой. И что еще хуже, прямо напротив Геста вновь появился из глубины сверкающий синий глаз и уставился прямо на него. Остальная часть твари была невидимой, скрытая черной водой, но он прекрасно знал, что на него с ненавистью взирает именно драконица. Взирает — и ждет.

— Да вот же она! Сам посмотри, вон там! Вон: огромный глаз! Только взгляни! — Его голос становился все пронзительнее, превращаясь в бабский визг.

Калсидиец захохотал пьяно и утробно:

— Все, парень, ты мне надоел! Отправляешься прямиком в воду!

Корабль вдруг резко лег на борт. Скрежет крошащегося дерева смешался с пронзительными криками сидевших на камбузе калсидийцев и с отчаянными воплями заложников, запертых в трюме. Гест вцепился в перекладину, испуская нечленораздельный вой.

Калсидиец отшатнулся от него с криком:

— К оружию! Дракон нас атакует! Убейте его, убейте немедленно!

Корабль снова накренился — и Даргена швырнуло на фальшборт. Несколько мгновений он отчаянно цеплялся за него, и Гест уже посмел надеяться, что увидит, как хозяин летит в воду. Однако следующий удар дракона отбросил корабль на другую сторону, и калсидиец врезался в рубку.

— Тревога! — взревел он, резко протрезвев от страха и ярости.

Дверь камбуза распахнулась — и вооруженные люди выскочили на палубу.

— И почему не везде в городе есть свет? — посетовал Рапскаль.

В душе Тимара была согласна с его словами, хоть и понимала, что это невозможно. Даже волшебный город Старших имеет свои ограничения. Как именно тут все было устроено, по-прежнему оставалось тайной, но теперь она узнавала магические творения Старших с первого взгляда. И в этой части Кельсингры их, похоже, сознательно старались не использовать. Она почти поняла, почему именно, но в последний момент неуловимое воспоминание ускользнуло от сознания девушки. Да, тут все иначе. Статуи на ближайших площадях были просто безмолвными и неподвижными скульптурами. Они были сделаны из любовно обработанного камня, но в них не блестели серебряные нити памяти.