Кровь драконов

Сам герцог лежал на спине, запрокинув голову и широко открыв рот. Он втягивал в себя воздух и выталкивал его обратно с шумом, похожим на тот, что производят кузнечные мехи. Сельден сперва подумал, что правитель Калсиды без сознания, но тут костлявая голова на истончившейся шее повернулась к нему. Блекло-голубые глаза умирающего были обведены красной каемкой.

— Ленивцы! — прокаркал он. Его сморщенные губы тряслись, словно ему хотелось разразиться тысячами проклятий, однако он произнес только одно слово: — Кровь!

Сельдена подволокли ближе, и один из лекарей достал блестящий нож. Тем временем кто-то подставил небольшой столик, уже застеленный белой скатертью. На ней стояла отполированная до блеска серебряная миска. Юноша упал на колени, но на него обратили не больше внимания, чем если бы он был цыпленком, из которого собирались сварить бульон. Сельдена грубо схватили за левую руку и подтянули вперед, а когда его запястье оказалось над миской, целитель одним ловким и отработанным движением лезвия вскрыл пленнику вену. Из разреза тут же показалась ярко-красная кровь. Сельден тупо смотрел, как жизнь перетекает из его тела в миску. Кровь сначала сочилась каплями, а потом забила небольшой струйкой. Столпившиеся вокруг лекари внимательно наблюдали, как жидкость собирается на дне посудины.

— Хватит! — неожиданно объявил один из них.

Сельдену быстро и умело перебинтовали руку белой тканью. Кто-то из помощников лекарей подскочил к нему и, схватив за пальцы, поднял ему кисть над головой. Сельден беспомощно обвис на руках у этого человека. Юноше хотелось, чтобы его увели отсюда, не принуждали все это видеть, но его оставили в спальне. Он потрясенно смотрел, как его кровь переливают в хрустальный бокал. Не меньше четырех медиков помогали герцогу приподнять голову, а еще двое поднесли бокал к его губам. Еще один посоветовал:

— Пей понемногу, мой господин!

«Чтоб ты ею подавился!» — мысленно пожелал ему Сельден.

Однако этого не произошло. Властитель Калсиды проглотил немного его крови, а потом, обретая силы, сам поднял голову и стал пить самостоятельно. Сельден с ужасом наблюдал за тем, как на лицо немощного старика возвращаются краски. Его сероватый язык слизнул последние алые капли с края бокала. Герцог вздохнул глубже, а потом попытался сесть. Этого ему сделать не удалось, но голос монарха явно начал звучать тверже, когда он приказал:

— Подведите его сюда. Прямо ко мне!

Сельдена подтащили к кровати на коленях. Один из слуг насильно пригнул ему голову в знак почтения перед герцогом, тогда как второй сорвал с пленника бинт. Его голову вдавили в одеяло. Сельдену трудно было дышать, но никого это не заботило. Кто-то крепко сжал ему руку и развернул ее запястьем вверх, к герцогу.

Он почувствовал, как растрескавшиеся губы припали к его запястью в противоестественном поцелуе. Влажный язык герцога стал искать его рану, оставляя на коже холодный склизкий след. Сельден тихо застонал от отвращения: мерзкий старик высасывал из него кровь.

Спустя короткое время иссохшие лапы герцога сомкнулись на его руке. Теперь он сосал энергичнее, и боль начала распространяться от запястья к локтю, а потом и выше по руке. Сельден подумал, что сейчас потеряет сознание. Мир кружился, и далекие крики изумления и радости казались насмешкой над смертью.

Эллик с отвращением наблюдал, как герцог сосет кровь из руки урода.

«Трус. То, чего не смогли сделать сражения, сделала болезнь. Она превратила воина в труса, и теперь он готов сделать что угодно, как угодно унизиться, лишь бы только отсрочить неизбежную кончину».

Однако за долгие годы канцлер научился виртуозно скрывать свои мысли. Любой сторонний наблюдатель решил бы, что Эллик озабоченно наблюдает за тем, как его обожаемый господин пытается вырваться из пасти смерти.

А герцог сопел носом учащенно, в том же ритме, что и при совокуплении. Канцлер отвел взгляд от отвратительной сцены, ожидая, что правитель вот-вот испустит дух. Однако ожидание затягивалось, а дыхание герцога стало более сильным… Эллик покосился на своего повелителя — и почувствовал ужас. Разумеется, герцог оставался таким же худым, как и прежде, но теперь на его щеках расцвел слабый румянец, а в глазах появился молодой блеск.

— Мой господин! Прошу, не гневайся на меня, но, если ты желаешь сохранить жизнь этому существу, чтобы и дальше лечиться его кровью, тебе следует немедленно остановиться.

Лекарь, сжимавший запястье человека-дракона, говорил дрожащим от страха голосом. Большим пальцем он щупал рабу пульс. Но герцог проигнорировал совет медика, и тот бросил испуганный взгляд на коллегу постарше, который, как теперь заметил Эллик, тоже контролировал пульс, придерживая юношу за локоть. Второй целитель озабоченно покачал головой. Герцог пытался сосать еще пару секунд, а потом вскинул голову и хрипло спросил:

— Он умер? Кровь не течет!

— Нет, мой герцог, он жив, но почти при смерти, — мягко произнес лекарь и почтительно поинтересовался: — Желаешь прикончить человека-дракона сейчас или отправить обратно, чтобы его откормили ради дальнейшего лечения?