Кровь драконов

Он ничего не почувствовал. Ничего, кроме боли от надвигающейся смерти. Это была его собственная боль или страдания дракона?

Он открыл глаза, поднял оставленный Малтой плащ и поспешил следом за женой. Издалека донесся клич дракона. Его подхватил второй, а потом третий — и внезапно они затрубили все разом. Когда Рэйн вышел на улицу, ему показалось, что сумеречный город озарился светом. Драконы яростно трубили. Хрупкая Малта бежала к центру площади, держа на руках закутанного малыша. Ветер трепал ее волосы. Рэйн поднял голову и увидел кружащих на фоне багрового неба драконов, похожих на стаю ворон, привлеченных карканьем своей товарки.

Уже близко.

Слишком больно.

Посмотри. Видишь мерцание на горизонте? Огни Кельсингры приветствуют твое возвращение домой. Не думай ни о чем, королева Тинталья. Долети туда — и ты найдешь горячую ванну, Старших, которые исцелят твои раны, и Серебро. Когда я оттуда улетал, они как раз спускались в колодец, чтобы его достать.

Серебро! За это она и могла уцепиться. В руках умелого Старшего оно способно творить чудеса. У Тинтальи сохранилось воспоминание предков об одном драконе, в которого ударила молния. Он рухнул на землю: его крыло представляло собой обугленный костяной каркас, не более того. Потребовалось больше года, чтобы вылечить его, но тот дракон снова смог летать. Его раны сбрызгивали Серебром. А потом мастер-Старший сделал ему искусственное крыло — легкие тонкие пластины, которые крепились на крошечных шарнирах. Оно даровало дракону надежду и вернуло его в небо.

Просто лети. Я вызову их встречать тебя.

И тут Кало протрубил тревожный клич, Тинталья никогда не слышала ничего подобного. Его подхватили вдали: драконы, которые охотились; драконы, которые пробудились от сытой дремоты; драконы, которые отдыхали в городе. Тинталье показалось, будто до нее донеслось эхо, отразившееся от далеких склонов, а потом она поняла: это не эхо. Продолжая перекликаться, драконы собирались в стаю. Ее приветствовало столько сородичей, сколько она прежде в жизни не видела.

— Там, внизу! — протрубил Кало. — Теперь ты видишь? Ты помнишь?

— Конечно.

Не испытывай Тинталья столь мучительной боли, его вопрос вызвал бы у нее раздражение. Она уже бывала здесь раньше. Она нашла Кельсингру мертвой и покинутой и в гневе улетела прочь. Теперь древний город был согрет светом и приветственными звуками.

— Лети туда. Тебе помогут. Я отправляюсь охотиться.

Тинталья знала, что огромный самец голоден. Ей было непонятно, зачем ему понадобилось сообщать об этом, но она решила, что причина в постоянном общении с людьми. Они вечно говорили друг с другом об очевидных вещах: словно им сначала надо было решить, что все именно так, и уже потом действовать. Внизу драконица увидела большую площадь. В центре стояли двое Старших, указывая вверх, на нее.

— Тинталья! Тинталья! — Полными радости голосами они выкрикивали ее имя.

Другие только сейчас начали выбегать из дверей… купальни! Здесь были купальни. Горячая вода, в которой можно было лежать. От одной этой мысли у нее чуть не закружилась голова — и тут взмахи больным крылом внезапно стали просто невозможными. Она падала, пытаясь переместить вес тела в сторону здорового крыла, стараясь войти в спираль, чтобы приземлиться плавно. И вдруг Тинталья поняла, кто именно стоит на площади, встречая ее. От затопившего ее чувства облегчения все мышцы драконицы расслабились.

Мои Старшие. Серебро. Исцелите меня.

Тинталья направила им этот приказ, собрав последние силы, — ее дыхания не хватило бы, чтобы протрубить его вслух. А потом камнем упала на площадь, стремглав пролетев остававшееся до земли расстояние. Когда-то сильные задние лапы Тинтальи подогнулись под ней в момент столкновения с брусчаткой — и драконица завалилась на бок. Боль и темнота поглотили ее целиком.

— На ней десятки мелких ран, в которых завелась масса мерзких паразитов. Но если бы этим все и ограничивалось, то это бы еще полбеды: для выздоровления Тинтальи было бы достаточно их очистить и как следует накормить драконицу. Но, боюсь, все гораздо хуже: только посмотрите, как воспалилась у нее рана под самым крылом и сколько тут гноя. Плоть разъедена, так что даже видно кость. — Карсон устало потер глаза. — Я — не целитель, а охотник и больше понимаю в разделке животных, чем в их лечении. Но вот что я скажу: будь это загнанная добыча, я бы оставил ее лежать. От Тинтальи пахнет протухшим мясом, она насквозь пропиталась отвратительным запахом.