Кровь драконов

Когда девушка немного спустилась, тьма поглотила ее — но сияние лунного медальона словно бы усилилось. Ее глаза приспособились к блеклому свету. Стены колодца на самом деле были не такими гладкими, как ей казалось прежде. Когда на черную стену попадал отблеск медальона, на каменной поверхности появлялись значки. Приглядевшись, Тимара поняла, что это даты и уровни. Древняя система, с помощью которой Старшие измеряли время, ничего не говорила Тимаре. Однако Амаринда вспомнила, что уровень Серебра постоянно поднимался и понижался, в зависимости от времени года или же по каким-то иным причинам. Иногда Серебра было мало, а порой оно текло с бешеной силой, и тогда колодец приходилось наглухо задраивать крышкой, иначе оно бы затопило соседние улицы. Тимара миновала запись, сделанную рукой Амаринды: те, кто умел работать с Серебром, также следили за колодцами.

И регулировали потоки Серебра.

Чем глубже она спускалась, тем меньше ощущала себя Тимарой. Ей было знакомо устройство этого колодца, хотя обычно она использовала не только цепь. У Старших существовали рычаги, цепи и колеса. Раньше по колодезной шахте сновала плотно пригнанная платформа с люком — специально для такого рода посещений. Она припомнила этот утомительно долгий процесс: нужно было обязательно вращать рукоятку под громкое бряцанье цепи, проходящей через механизм подъемника.

Тимара остановилась. Ее тело пронизал холод. Амаринда не любила сюда забираться, никогда не относилась к этому спокойно, всегда чувствовала опасности, которые таило в себе изменчивое магическое вещество. Серебро могло напугать любого несведущего человека. Даже когда Амаринда переливала его во флягу и несла по улицам города, она испытывала волнение перед этими тягучими тонкими нитями. Небрежное прикосновение к Серебру, как правило, рано или поздно приносило гибель. Амаринда знала, какую угрозу оно таит, — и все равно решила с ним работать. Тимара продолжила медленный спуск.

Амаринде не нравился узкий колодец. И темнота. И холод.

Она наступила ему на руку. Теллатор выругался на незнакомом языке.

— Подожди! — приказал он ей. — Я на самом конце цепи. Пытаюсь закрепить веревку на последних звеньях, чтобы можно было продвинуться еще ниже. Задача очень сложная.

Девушка не ответила. Она цеплялась в темноте за холодную цепь и ощущала, как ее опора дрожит от его движений. Под их весом цепь чуть раскачивалась. Уговаривая себя, что это ничем не отличается от лазания по тоненькому деревцу, Тимара ждала.

— Ну вот. Я слышал, как веревка ударилась о дно, когда бросил ее. Надо спускаться быстро.

— Если ты наступишь на живое Серебро… — Она не стала договаривать.

— Когда вытаскивали ведро, я заметил на дне обломки. Встану на них.

Тимара почувствовала, что Рапскаль снова начал двигаться. Теперь он напрягался сильнее, и под весом его тела цепь резко дергалась. Руки у нее стало сводить от холодного металла, звенья впивались в босые ступни. Освободив одну руку, она сняла с шеи ожерелье. Рапскаль был слишком далеко, так что просто передать ему светящееся украшение не удалось бы. Не раздумывая, она бросила его вниз, лишая себя света.

— Выбирай, куда ставить ногу, — велела она юноше и подметила, что снова стала собой, вернувшись к тем временам, когда они с Рапскалем затевали что-то неразумное.

Тимара по-прежнему сильно злилась из-за того, что оказалась здесь, но не была уверена, что винить в этом следует Рапскаля.

Цепь продолжала дергаться. Когда Тимара лишилась мерцающего ожерелья, вокруг нее сомкнулась темнота. Она зажмурилась и представила себе, что на самом деле колодец не такой уж узкий. Глубокий — да. Очень глубокий. Она оказалась так далеко от света и ветра! Девушка начала дрожать — и не от холода. Ну до чего же страшно! Как она все это ненавидит! Темнота была для нее не простым отсутствием света, а чем-то материальным, способным сомкнуться на горле, словно удавка.

— Спускайся, — прошептал Рапскаль. — Я тебя поймаю. Но будь осторожна.

Тимаре не хотелось спускаться к нему, руки у нее начали слабеть. Она добралась до конца цепи и уцепилась за веревку. Ее онемевшие руки скользнули, и она с визгом поехала вниз, обжигая ладони веревкой. Он грубо подхватил ее и поставил рядом с собой.

— Открой глаза! — приказал Рапскаль, и только тут девушка поняла, что крепко зажмурилась.

Отчаянно цепляясь за Рапскаля, она медленно открыла глаза. Теперь лунное ожерелье висело на нем. Отбрасываемый свет был слабым — и в то же время представлял яркий контраст с этой кромешной тьмой. Тимара отвела взгляд от ожерелья, надеясь, что ее глаза скоро привыкнут.

Они стояли рядом на дне колодца. Подняв голову, девушка с изумлением увидела далекие точечки света. Звезды. Стенки колодца были почти гладкими, швы между камнями оставались тонкими и прямыми. Они стояли на обломках металла и древнего дерева, сохранившегося благодаря холоду.

— Нагнись, — шепотом попросила Тимара.