Кровь драконов

— Я здесь, Тимара, и я с тобой. Но ты отказываешься расти. Ты мечтаешь остаться той девчонкой, что шныряла в кронах деревьев и строго подчинялась правилам, которые ей диктовал отец. Твои родители принимали за тебя все решения, а когда ты оказалась одна, далеко от папы с мамой, ты все равно не можешь сама нести за себя ответственность. Ты боишься любых перемен, Тимара. Однако то, что не изменяется, умирает. И даже после смерти этот процесс не прекращается. Но ты требуешь невозможного. А если ты и дальше будешь такой упрямой, то мне тебя не переубедить. Твои друзья вырастут, а ты будешь коротать время в своем жалком прошлом. С тобой это уже происходит: ты всегда в сторонке, держишься особняком. Почему, Тимара? Неужели ты предпочитаешь одиночество? Ты возмущалась тем, как к тебе относится Джерд, но чего еще ты могла ожидать? Она приняла новую жизнь. А ты — нет.

Противные, болезненные слезы все-таки пролились. Тимара знала, что он искажает факты и говорит неправду, но чувствовала себя оскорбленной. Зачем он ранит ее? Девушка слабо махнула рукой и решила больше не спорить с Теллатором. Это же абсолютно бесполезно.

— Ты его утопил! — прошептала Тимара тихо и яростно. — Ты затащил моего друга Рапскаля в омут и утопил.

Юноша укоризненно покачал головой, и взгляд его стал жестким.

— Тебе хотелось бы, чтобы я вечно был глупым и юным, да? Трещал бы, как безмозглая белка, держал тебя за ручку, бегал с тобой по берегу реки и никогда не думал о тебе как о женщине, а о себе — как о мужчине? Нет, мне это не нужно! Все меняется. Остальные хранители начинают уважать меня и моего дракона. Прислушайся к себе, Тимара! Чтобы добиться твоей любви, я должен остаться смешным идиотом Рапскалем, хранителем глупой пузатой Хеби. Этого ты хочешь, да?

Его голос буквально втаптывал Тимару в землю.

— Я имела в виду совсем другое! — пролепетала она. — Ты все искажаешь.

— Нет. Я просто заставляю тебя видеть вещи такими, какие они есть. Тебе нужна любовь придурковатого мальчишки, неумехи, мишени для шуток? Или любовь мужчины, умелого человека, способного тебя защитить и прокормить?

Тимара замотала головой, ощущая себя беспомощной перед его напором:

— Прекрати оскорблять Рапскаля! — Казалось, она умоляет чужака, чтобы он перестал высмеивать ее друга. Пусть все скорее закончится! Тимаре безумно хотелось, чтобы он ушел, но еще сильнее ей хотелось, чтобы этой отвратительной, никчемной ссоры, о которой она не сможет забыть до конца своих дней, никогда не было. К ней вдруг пришло понимание — ясное, как небо в безоблачный день. — На самом деле ты не пытаешься меня ни в чем убедить. Ты даже не пытаешься уговорить меня быть Амариндой и не добиваешься, чтобы я сегодня с тобой переспала. Ты просто стараешься сделать мне больно. А знаешь почему? Потому что я не позволила тебе собой управлять. Тот Рапскаль, которого я любила, никогда не стал бы вытворять подобное — ни со мной, ни с кем-то другим.

Его лицо изменилось — и перед Тимарой на миг возник прежний Рапскаль. А потом очертания его скул заострились, взгляд стал насмешливым, и девушке показалось, что это была очередная уловка. Рапскаль исчез навсегда. Незнакомый мужчина резко встал. Забытое им ожерелье с лунным ликом упало на пол.

— Я заглянул к тебе попрощаться, — заявил он. — Если бы мне была нужна женщина, которая не откажет, я бы выбрал Джерд. Она, несомненно, охотно бы согласилась. Я надеялся, что ты примешь свою судьбу, Тимара, и превратишься в женщину, достойную такого мужчины, как я. Ладно, будь по-твоему. Прощай. Я покидаю эту комнату и тебя, а завтра я покину Кельсингру. А если я не вернусь… Уверен, ты не будешь жалеть, что упустила свой последний шанс и решила поиграть в глупую детскую игру. Я не могу тратить на тебя время. Завтра я улетаю, чтобы возглавить драконов, отправляющихся мстить Калсиде. Мы положим конец охоте на драконов, которую позволили себе затеять люди. Но непохоже, чтобы тебя особенно волновали наши проблемы.

Ледяная река его слов обрушилась на Тимару и потопила девушку в едком осуждении. Тимара молча указала ему на дверь. Слезы текли у нее по щекам, и она с трудом подавляла рыдания, которые так и рвались из горла. Он прошествовал к двери, а она последовала за ним, на два шага сзади, оставаясь вне пределов его досягаемости. «Я его боюсь», — подумала Тимара, и эта мысль подсказала ей, что любовь, которую она питала к порывистому, легкомысленному, мягкому и внимательному Рапскалю, осталась в прошлом.

В коридоре он обернулся. Его глаза — два драгоценных камня — гневно сверкали на лице.

— И вот еще что… — холодно начал он.

Но она быстро захлопнула дверь у него перед носом. Тихо села на стульчик перед туалетным столиком. Посмотрела в зеркало на себя — крылатую Старшую Тимару.

А потом дала волю слезам.

— «На рассвете»! — фыркнула Тимара. — По-моему, драконы хотели сказать: «Когда мы проснемся и когда нам заблагорассудится».

— Им необходимо солнце, — попытался оправдать их опоздание Татс. — И драконам важно выпить как можно больше Серебра. Тогда они смогут лететь быстрее и дольше.