Кровь драконов

— Разве ты не должен сейчас спать? — спросила она напряженным тоном.

— Я хотел увидеться с тобой до того, как утром отправлюсь в путь. Не знаю, сколько я буду отсутствовать. И вернусь ли обратно. Я подумал, что мы могли бы провести последнюю ночь вместе. Никаких обязательств с твоей стороны — просто последняя ночь.

Тимара недоуменно уставилась на Рапскаля. Он очень возмужал за последнее время. Длинные шелковистые волосы, скрепленные ремешком, были расчесаны и красиво блестели. Теперь пряди не закрывали лицо Рапскаля, и он казался гораздо старше своего возраста. Этот человек уже не напоминал ей того бесшабашного мальчишку, который решился однажды изменить свою жизнь. Его челюсти стали мощнее, лоб выше, а щеки утратили юношескую пухлость. Хеби покрыла тело хранителя красной чешуей под цвет своей собственной, однако его чешуйки были мелкими и упругими, как у маленькой рыбки. Темно-золотая туника с вкраплениями коричневого туго обтягивала широкие плечи. Девушка невольно залюбовалась мускулами Рапскаля: в отличие от остальных хранителей, которые приобретали силу исключительно в повседневных трудах, он специально тренировал свое тело.

Рапскаль устремил на Тимару взор сияющих синих глаз.

Она покраснела. На его губах расцвела улыбка. Он поднял руку и поманил ее пальцем.

— Нет, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты ушел из моей комнаты, Теллатор.

— Тимара, пожалуйста, не сердись! Я знаю, что проявил излишнюю резкость, заставив тебя спуститься в колодец. Но это было необходимо. Ну подумай сама, что бы случилось, если бы я не настоял. Дело ведь не только в том, что ты нашла для нас Серебро. Ты обрела себя. Ты заново поняла, кем должна быть, какой храброй ты оказалась…

— Прекрати! — отрезала Тимара и взяла мешочек, лежавший на туалетном столике. Она открыла его и достала оттуда ожерелье с лунной подвеской, которое засветилось при ее прикосновении. — Тебе стоит забрать его с собой.

— Но это же твое украшение!

— Оно никогда не было моим. Мне это ожерелье не нужно. Я не Амаринда и не собираюсь жить ее жизнью.

Рапскаль не сдвинулся с места:

— Тебе не обязательно быть Амариндой ради меня. Я действительно любил Тимару — и полюбил ее задолго до того, когда узнал, что в прошлом встретил свою единственную Амаринду.

Тимара пересекла комнату и протянула ожерелье Рапскалю. Он не пожелал взять у нее украшение, и тогда девушка швырнула подвеску ему на колени. Он поймал Тимару за запястье. Она не стала вырываться, но произнесла:

— Если ты немедленно меня не отпустишь, я отвешу тебе пощечину.

Он насмешливо фыркнул:

— Ну что ж, рискни! Только у тебя все равно ничего не выйдет.

Он выпустил ее руку, и Тимара шагнула прочь.

— Ты не Рапскаль, — проговорила она, досадуя на то, что у нее срывается голос. — Рапскаль ни за что бы не стал так себя вести. Да, Рапскаль порой казался странным и легкомысленным, но при этом он отличался прямотой и порядочностью. И я его любила. А ты мне безразличен.

Юноша пристально посмотрел на нее.

— Я всегда был Рапскалем, — отчеканил он.

— Возможно. Но теперь ты стал кем-то другим. Рапскаль никогда не разговаривал со мной подобным тоном. Ему бы и в голову не пришло прибегать к обману и принуждению, манипулируя эмоциями…

— Люди меняются, — перебил он ее.

Тимара ничего не ответила. У нее к глазам подступали слезы, но она не желала плакать в присутствии Теллатора. Рапскаль понял бы, что она оплакивает потерю друга. Теллатор увидит в этом обычную женскую слабость. У Тимары оборвалось сердце, когда она поняла, что в ней достаточно от Амаринды: ведь она уже может предугадать, как именно он будет реагировать на ее слезы.

— Ошибаешься. Рапскаль впустил тебя в свою душу — и ты впитал его сущность. Но если бы он не прикасался к тому камню, то никогда не стал бы тобой. Он бы вырос и изменился, но…

— Ну и чушь! — Молодой человек захохотал. — Ты намекаешь на то, что мне следовало расти и изменяться лишь так, как хотелось бы тебе? Я что — цветок в горшке, который можно подрезать по своему вкусу? Тебе хотелось бы полностью меня контролировать и диктовать свои условия? А где справедливость? Что за любовь у тебя ко мне, раз она требует, чтобы я навсегда оставался Рапскалем? Если бы ты сама не ухаживала за драконом, то никогда не стала бы такой, какая ты сейчас. Значит ли это, что изменения не пошли тебе на пользу? А ты могла бы вернуться назад — к той прежней Тимаре, которой была в день нашего отбытия из Кассарика?

— Нет, — признала она с судорожным вздохом.

Его слова были похожи на камнепад. Рапскаль сыпал доводами, выстраивая свою логику с такой стремительностью, что к тому моменту, когда девушка находила противоречие в одной его мысли, он уже успевал опередить ее и наслаждался своей правотой, высказывая следующую.

— Я бы все отдала за то, чтобы поговорить с тем Рапскалем, который вместе со мной пришел сюда из Трехога! — выпалила она. — Мне хотелось бы обнять его в последний раз! Сейчас я поняла, что больше никогда его не увижу, независимо от того, вернешься ты или нет.

Он раскрыл объятия: