Кровь и Плен

Стены и залы, в которых я выросла, вызывали тоску – сильную, всепоглощающую. Прежний дом гораздо больше напоминал о прошедших годах, чем крепость Северного ордена. По сравнению с ней обитель Сорель выглядела изящно и величаво. К зданию была пристроена обширная галерея, возвышавшаяся на два этажа и поддерживаемая колоннами, что сверху венчались капителями. На каждой из башен виднелись балюстрады, на которых можно было заметить гуляющих даэвов. И все это было выстроено из белого камня. По этой причине иногда, в дневное время суток, на здание тяжело было смотреть – стены и светло-серые купола слепили, отражая яркие лучи солнца. В отличие от дома крепость в Акраксе была слишком неказистой и громоздкой. В ней не чувствовалось той многовековой истории, что пронизывала обитель Сорель. Но это и неудивительно. Раньше Северный орден находился в совсем ином месте. В былые времена оно больше оправдывало название, располагаясь севернее, ближе к столице Акракса и горам.

Оказавшись в тени леса, я долгое время шла в тишине, нарушаемой лишь звуком моих шагов. В какой-то момент раздался шорох крыльев – белоснежная голубка сорвалась с ветки, взлетев в небо. Я остановилась, провожая взглядом птицу, будто одно ее видение могло что-то означать.

Переведя взор на виднеющийся впереди просвет между деревьями, я вновь направилась к нему, в который раз упорядочивая в голове события из вернувшихся воспоминаний. Тогда, почти тридцать лет назад, мы проделали половину пути до обители Сорель на карете. А после помощи врачевателя – на лошадях. Но как бы мы ни торопились, на похороны Долорес не успели. Когда мы прибыли в обитель, огонь погребального костра давно потух и остался лишь прах, который собирались развеять по ветру. Лишь благодаря настойчивости Фредерика мы смогли исполнить последнюю волю его бабушки – захоронить ее прах вблизи Духовного озера.

Долорес еще при жизни твердила, что желает быть похороненной у его вод. Хотя у меня портилось настроение, когда она так просто рассуждала о своей смерти, будучи живой.

Прошло столько лет, а я помнила все ее слова, будто они были сказаны только вчера.

Лес начинал редеть, и впереди уже мерцал водоем.

«Тебе не кажется подозрительным, что ты так мало помнишь обо мне?» – спросил Люций, когда мы были в подземелье под крепостью. Тогда я не придала значения этому вопросу. Осторожничала и опасалась, что теневой див делает все, чтобы меня запутать.

Но теперь эта фраза приобрела особый смысл и заставляла непрестанно обдумывать вернувшиеся воспоминания.

Все забытое оказалось взаимосвязано. От начала и до конца. Это касалось и ситуации с разрушением статуй, и Люция. В первом случае возникало смелое предположение: то, что искал Лоуз Прауд, и то, что спрятал орден Хранителей, – это сердца богов. Кристаллы света и тени.

Пусть это звучит невероятно, но логично.

В хрониках Северного ордена, которые я читала в крепости, имелись строчки о древнем артефакте, найденном в восьмом месяце 1222 года после раскола. Пусть не имелось доказательств тому, что речь шла о сердцах, но это была последняя запись перед двухлетним пробелом, который возник из-за вырванных страниц.

Теперь же у меня будет шанс заглянуть в записи обители Сорель, может, там я найду ответы?

Еще меня смущала дата. Наша первая охота в Турисе состоялась за два с половиной года до того, как появился артефакт. Немало времени утекло. В восьмом месяце, когда найден был магический предмет, нам как раз предстояло выполнить свое первое самостоятельное задание, что знаменовало окончание обучения.

Также в моей памяти не оставалось больше воспоминаний о Лоузе, если они и имелись, то были скрыты. По словам Морана, наставник умер, но когда и каким образом я до сих пор не знала.

Сердца богов даровали мощь и невообразимую силу – так говорилось в многочисленных легендах. В некоторых из них обладателю даже прочили бессмертие. Но вряд ли предки предполагали, что они попадут в руки двум даэвам, только что окончившим Академию.

Деревья окончательно расступились, являя прозрачную водную гладь. Духовное озеро, раскинувшееся неподалеку от обители, всегда было необычным местом. Его кристально чистые воды светились из самой глубины из-за водорослей, растущих на дне.

Обычно прах покойного развеивали, и прошлый глава ордена так и собирался поступить, но мы с Фредериком забрали урну и захоронили ее у берегов водоема, прикрыв каменной плитой. Могила была безымянной. Этого тоже желала Долорес.

«Кому надо, и так найдет. Я не хочу, чтобы каждый случайный путешественник звал меня по имени», – говорила она ворчливо.

Долорес верила не столько в богов, сколько в сам мир. Дэвлат. Рассказывала, что магия, пронизывающая его, имеет свое сознание. И боги, как и сами даэвы, появились благодаря воле Дэвлата. Она говорила, что каждый умерший перерождается, если не пожелает обратного. Из-за этих историй даже родной сын считал, что она не в себе.