Кровь и Плен

Сжимая в руке букет из веточек омелы, я впервые за долгое время пришла почтить ее память. Покинула обитель я тайно – воспользовавшись подземным выходом, который обнаружила много лет назад в старой комнате Долорес, которая теперь пустовала. В моей же прежней спальне ничего не изменилось, разве что матрац на кровати поменяли, но остальные вещи остались на своих местах, пусть их и было не так много: небольшая коллекция оружия, несколько книг, одежда и горшки с засохшей мятой, которая осыпалась на пальцах трухой. Это были не те кусты, что росли при моей жизни, их определенно высадили не так давно. Может, три-четыре года назад. Но растения вовремя не поливали, и они погибли.

Я нашла даже ту самую мантию, подаренную мне бабушкой Фредерика. На ней так и остались пятна от травяного сока, появившиеся по вине Люция в нашу вторую встречу, уже в Академии Снов.

Но в покоях Долорес царила пустота голых стен. Единственной мебелью были узкая кровать и несколько старых шкафов. И то потому, что последние являлись частью стены. Именно они скрывали тот самый проход, о котором – мне хотелось в это верить – никто не знал. Но вряд ли в обители, вмещающей в себя почти две сотни даэвов, хоть уголок остался неизведанным. Поэтому эта надежда казалась мне бессмысленной.

Колокола, реагирующие на теневую силу в стенах обители, опустили с башен. Иначе бы они звонили все время, не позволяя остальным уснуть, и тогда выбраться наружу стало бы гораздо сложнее. Покидать обитель ночью запрещалось, и прямо сейчас я нарушила одно из незыблемых правил.

Но, лишившись жизни на три десятилетия, я получила свободу действий, по крайней мере на то время, пока не разберусь со случившимся.

После возвращения в родные стены я почти сразу осталась наедине с собой – у Фредерика накопилось много дел. Уже с первого года поступления в Академию брат погряз в учебе, которая давалась ему сложнее, чем остальным. Бывший глава, используя свое влияние, изменил расписание сына. В те времена Фредерик нередко отлучался из учебного заведения – впрочем, в этом он был не одинок. На моей памяти, я сама пропускала несколько месяцев занятий, как и Люций Моран.

Теперь они оба – главы своих орденов. А между светлыми и теневыми как никогда напряженные отношения. И обстановка среди даэвов напрямую воздействовала на королевства, особенно на Исонию с Феросией, где влияние нашего народа стало особенно велико.

Власть короля подкреплена воинами и страхом, но вера и преданность – оружие куда более могущественное. Реши светлые развязать войну, и народ с готовностью возьмется за мечи. Надо лишь придумать им подходящую причину и дать цель.

Я не была уверена, что брат знал, что делать с моим воскрешением. От выбора Фредерика зависело многое. Он мог пожелать как укрепить веру, так и развеять ее. Последнее могло стать ударом по ордену и ослабить влияние даэвов. Еще на пути в Исонию я приняла решение не вмешиваться, подождать и увидеть результат. Судить со стороны по действиям, а не навязывать свою волю.

Если брату нечего скрывать, если он такой же, как прежде, то обязательно поступит правильно. В нынешней ситуации мое доверие выражалось именно в этом – в бездействии.

Остановившись у берега озера, я с минуту наблюдала, как на другом конце водоема стелился туман. Светящиеся водоросли росли лишь на глубине, а на мелководье проглядывалась мелкая галька, устилающая дно. Именно из-за необычных подводных растений это озеро с древних времен называли Духовным. Каждое растение – будто недавно ушедшая душа, что задержалась ненадолго по эту сторону завесы. Думаю, именно поэтому Долорес хотела быть похороненной в этом месте.

Звезды с неба, отражаясь в поверхности озера, терялись среди его огней.

Я двинулась вдоль воды. Песок хрустел под ногами. На его поверхности оставались следы.

Надо было дойти до высокой ели, сиротливо примостившейся на краю густого лиственного леса. Могучее дерево росло здесь, несмотря на вечное лето. Оно было одной из загадок этих земель. В Исонии слишком тепло, жарко и влажно – неблагоприятный климат для этого растения.

Кольцо Люция плотно обхватывало палец. Оно холодило, хотя в стенах обители совсем не ощущалось и становилось почти прозрачным, настолько, что было легко разглядеть кожу под ним. Защита ордена подавляла магию артефакта.

Свернув в назначенном месте, там, где берег делал крюк, я отодвинула заросли травы и почти сразу обнаружила поросший мхом потемневший камень. Застыла, на несколько секунд перестав дышать. Цветы ликориса с алыми, точно кровь, лепестками росли по краю, обрамляя плиту. Бутоны качались из стороны в сторону, потревоженные моим приходом и ветром.

Я вспомнила, как в первое время после смерти Долорес хотела оставить хотя бы слова памяти на камне, но в итоге так ничего и не придумала. Даже теперь ничего не шло на ум.

Осознание, что под камнем лишь пепел от останков, вновь поселилось в голове. Я знала, что люди разговаривают на могилах со своими родными, но не понимала почему. Они ведь погибли и чужих слов уж точно не услышат.