Кровь как лимонад

— А чего тянуть?

— Подождешь? Я тут разгребу немного, вместе поедем.

— Не надо, сам справлюсь.

— Ладно, позвоню в отдел. Наберу тебя позже. Жди… Ты где сейчас?

— Дома.

— Понял. Жди, — повторил Миха и отключился.

* * *

Эту часть города Марк не узнавал. Или она его.

Он бросил «бэху» на Ткачей и пошел по неосвещенной улице, высматривая номера домов. Свернул направо. За спиной громыхали вдоль Невы трамваи. Начались «коттеджи», как тут называли двухэтажные дома, построенные сразу после войны пленными немцами и финнами. Маленькие дворы, густо заросшие кустами и деревьями, летом создававшими в бывшем фабричном районе иллюзию пригорода. На стенах домов виднелись сделанные так, что их можно было прочитать даже в темноте при свете уличных фонарей и окон, лозунги: «Капитал сосет у рабочего класса!», «Пролетарий! Берись за оружие!» и «Революция — локомотив истории». Аритмичная кардиограмма старых рабочих кварталов, где, казалось, даже время остановилось.

Где-то в одном из здешних «коттеджей» жил Кленов — специализирующийся на квартирных кражах вор Клееный. Сообщение от Кострова с адресом уголовника пришло Марку, когда он, неспособный в приходе сидеть на одном месте и ждать, выбирался из своего района. Прочитав адрес на экране телефона, Марк развернулся на ближайшем светофоре и надавил на педаль газа.

Клееному было за пятьдесят. Этот виртуоз своего дела, в одиночку вскрывающий любые замки, обладал собственным почерком. Однажды, еще в советское время, он впервые унес из ограбленной квартиры семейный фотоальбом. Когда наступил век цифровых технологий, стал забирать ноутбуки, фотоаппараты или просто вынимать из них носители. Когда его вычислили, то при обыске обнаружили компьютер, жесткий диск которого был забит гигабайтами фотоснимков с изображениями десятков разных людей. Вопрос «Для чего тебе, придурок, чужие фотографии?» вор оставил без ответа и отправился на зону. Позже, через каналы, подпитываемые стукачами, выяснилось, что на зоне Клееный как-то разоткровенничался и в разговоре назвал себя художником. Рассказал, что он делает «полотно жизни». Какой-то коллаж, состоящий из снимков незнакомых ему и друг другу людей, несущий в себе смутный смысл и призванный восхитить прогрессивное человечество. Для этого, дескать, он и брал фотографии с места преступления.

— Мы-то думали, он порнушку домашнюю собирает, — узнав о таких делах, пожали плечами опера в отделе, покрутили пальцами у виска и разошлись по делам.

Вскрывший серьезную дверь профессионал, забравший из квартиры ноутбук и карту памяти цифрового «люмикса», — факт, давший Новопашину отчетливый вектор поиска. Главное теперь — застать Клееного у себя.

Марк посмотрел на неровные цифры, крупно нарисованные краской на стене дома. Здесь.

Над дверью единственного подъезда горела лампа, свет от которой растекался по стенам и старому домофону. Заводской код на нем оказался снятым.

Два этажа, шесть или восемь квартир. Все друг друга знают, и чужаку в восемь вечера вряд ли откроют. Но нужно было пробовать. Может, сказать, что он коп?.. Марк приблизился и услышал за дверью торопливые шаги спускающегося человека. Ладно, хотя бы не придется неизвестно сколько времени торчать под домом.

Дверь открылась. Марк пропустил выходящего невысокого мужика в возрасте в надвинутой на лоб черной бейсболке с надписью: «FBI», придержал дверь и шагнул в подъезд.

Шестая квартира — это второй этаж. Поднимаясь по крашеной деревянной лестнице, где витал запах жареной картошки, Марк подумал о мужике в бейсболке. Быстрый взгляд настороженного зверя из-под козырька, небольшой ретро-чемодан в руке… Новопашин развернулся и бегом бросился вниз. Выскочил на улицу. Увидел, как свернул за здание соседнего «коттеджа» удаляющийся мужской силуэт.

Стараясь шуметь как можно меньше, Марк побежал за мужиком.

Вон он, идет в сторону проспекта Обуховской Обороны. Действительно, в руке чемодан.

Уже почти догнав, Марк крикнул:

— Клееный, стой!

Глупо. Но мужик притормозил, развернулся, и Марк чуть не врезался в него на бегу.

— Клееный?

Мужик поднял бейсболку, открывая лицо. Вгляделся в Марка.

— Кленов Юрий Витольдович, гражданин начальник.

Его лицо было похоже на антикварную мебель: породистое, с легендой, благородно состарившееся. Но улыбка после «гражданина начальника», щелью расколовшая физиономию надвое, была блатной и обнажала плохие зубы.

— Куда-то собрался? — спросил Марк, кивнув на чемодан.

— В Кострому-городок, тетку родную проведать. Болеет старушка, как бы не пришлось ей деревянный костюм примерять. Чего-то завошкался дома, пока вещички укладывал, то да се, уже на поезд опаздываю, начальник.

— Билет покажи, — хмуро попросил Новопашин.

— Да что билет… — опять по-блатному заулыбался Клееный, но Марк не дал ему договорить.

Протянув руку, схватил Клееного за воротник куртки. Другой нанес два быстрых удара под ребра, потом еще два — в солнечное сплетение.

— Ох-хо! — выдохнул Клееный.

Он попытался согнуться, но Марк, удерживая, тряхнул его за ворот.