КРОВЬ СО ЛЬДОМ (СИ)

— Не злись?! – снова заводится он, да так, что глаза едва не лезут на лоб. — Ты хоть понимаешь, что было бы со мной, если бы ты там окочурился?!

— Потерял бы клиента? – предположил Баркер.

— Друга. Я бы потерял друга, Рик.

Ричард лишь беспомощно пожимает плечами:

— Но я же в этом не виноват, чего ты на меня орёшь-то?

— Ты виноват. Виноват в том, что эту шавку вообще к себе в дом впустил.

Баркер тяжело вздыхает:

— Послушай, я знаю, как это сейчас прозвучит, – он выпрямляется, пытаясь усесться поудобнее. — Но… Она такой человек. Она не виновата, понимаешь?

— Погоди, дружок, – нервно улыбается Элиас. — Что же я вижу? Это что, стокгольмский синдром?

— Что? – засмеялся он, и смех отдался болью в диафрагме. — Нет, это очевидный факт.

— Ты ёбнулся окончательно – вот это, сука, очевидный факт! – Элиас несколько раз грубо тычет пальцем в его висок, садясь на корточках рядом. — Она хочет, чтоб ты сдох, как ты не поймёшь! Она не будет плакать над твоим, блять, гробом!

— Думаешь, я не знаю?! – Рик вскрикнул так внезапно, что Лендорф вздрогнул, отшагнув назад.

Дыши глубже.

— Я, по-твоему, не знаю? – безразличным, тихим голосом переспрашивает тот, переводя взгляд на белую больничную стену.

— Тогда избавься от неё, – уже спокойнее говорит он. — Выкинь её шмотки, вытолкай за дверь и удали номер. В колледже тебе осталось всего пару месяцев, после этого ты её больше не увидишь. Всё. Это всё, что тебе нужно сделать.

— Так просто об этом говоришь, – смешок.

— Потому что это и есть просто. Всего несколько действий, а твоя жизнь уже перестанет находиться под угрозой.

— Подумаю, – сухо изрекает Рик.

— У тебя есть время до следующего понедельника, — Элиас зачем-то осматривает своё запястье, часов на котором нет. — Иначе я сам вышвырну эту шваль из твоей квартиры. Возможно, за волосы, поэтому у тебя есть шанс распрощаться с ней цивильно. Я пошёл за кофе, буду через двадцать минут. Не повесься на шторе только, умоляю.

Баркер послушно кивает.

А она входит за пять минут до его возвращения.

Матовая красная помада на пухлых губах и хищнический взгляд оттенка сапфира: высокомерный, изучающий, он не оставлял без внимания ни один сантиметр его бледного лица со впавшими щеками. Глухой стук каблуков под потолком палаты.

— Всё же поднялся и позвонил.

Рик замирает: как будто охваченный безотчётным страхом, он не в силах пошевелиться. Почему-то оцепенел.

(«действительно: почему же?»)

— Не в «скорую», – отвёл глаза, как стыдливый ребёнок. Смотрит сквозь окно.

— Впрочем, без особой разницы, – поправив юбку, Скарлетт опускается на стул рядом. Тёмные волосы собраны в высокий хвост. Недочёты кожи скрыты тем самым консилером от Джеффри Стара. — Ты выжил, с чем я тебя поздравляю.

— Ты хотела моей смерти.

Гилл морщится едва заметно:

— Я была расстроена тем, как ты ко мне отнёсся.

— Расстроена настолько, что попыталась свести меня в могилу?

Он всё ещё на неё не смотрит.

— Ты же знаешь: я бываю вспыльчива.

Молчание отбивает свой ритм. Он ничего не чувствует.

Несказанное облегчение: нет ничего, что могло бы заставить его простить её. Он не испытывает ни болезненной привязанности, ни жалости, ни даже тоски при мысли о том, что уже через… неделю? Около того? Её рядом не будет – всё должно закончиться. Он знает, на что способен Элиас, и знает, какой пиздец произойдёт, если условия, им поставленные, не окажутся выполненными. Да он и сам не против.

— Окей, – простодушно, без малейшего сопротивления.

Гилл набирает воздуха в лёгкие:

— Я хочу, чтоб ты вернулся. Домой. Скорее.

Рик хохочет. Не знает, что и ответить, ведь Скарлетт сейчас выглядит так смехотворно, полностью уверенная в себе и в том, что после этого он останется.

— Вернусь, не беспокойся, – Ричард закрывает глаза, вскидывая голову к потолку.

И, когда дверь открывают, он расплывается в улыбке.

— Я не буду спрашивать, какого хуя, – сходу заявил Элиас, опуская бумажные стаканы на стол. — Скажу сразу: ты встаёшь и идёшь во-от через эту дверь, прямиком нахуй, чтоб я тебя здесь не видел.

Ответа не последовало. Баркер вслушивается с нескрываемым удовольствием.

— Что-то непонятно? – начал Лендорф. — Повторить ещё раз?

— На каком основании, позволь узнать? – равнодушным тоном уточняет она.

— Ты пыталась убить моего друга, он только сейчас отходит от капельницы, стрессовые ситуации ему абсолютно противопоказаны. Ты – одна сплошная стрессовая ситуация, так что проваливай, и побыстрей. Я жду.

— Ты, во-первых, выгнать меня так просто не можешь…

— А во-вторых, ты пиздуешь вон, или твоя репутация знатно подпортится. У меня связей дохуя, если интересно, и десяток-другой человек я точно смогу убедить в том, что ты – убийца и потенциально опасный для общества человек. Хочешь получить клеймо больной ебанашки – оставайся, конечно.

Ричард только беспомощно повёл плечом, ощутив на себе взгляд Гилл: «А я-то что?». А затем, не без внутреннего ликования, услышал стук каблуков по полу и скрип открывающейся двери.

— Что здесь произошло? – слышится голос недоумённой Эллы, что неожиданно вваливается вместе с Тео.

Элиас разочарованно вздыхает:

— Вас кто, блять, в палату впустил?