Кружевные закаты

Ефросинья без слов более поднялась и прошагала до выхода как королева. Николай невольно загляделся на ее поступь. Чванливо принимая от слуги шаль, Ефросинья вышла на крыльцо, окидывая ястребиным взором угодья Литвинова и недоумевая, как этот горемыка еще не превратил наследство в пепел. Сейчас же она приметила Анну, медленно бредущую и опирающуюся на руку прислужницы. Прежде чем Анна поравнялась с госпожой Мартыновой и подняла опущенную голову, Ефросинья снизошла до того, чтобы самой приблизиться к супруге Николая Литвинова и прошипеть, не теряя самообладания:

– Это все по вашей милости, дорогая.

– Что по моей милости? – недоуменно переспросила Анна.

– Из-за того, что вы вертихвостка, – и направилась далее с чувством исполненного долга, представляя, что уничтожила Анну этой фразой.

Но Анна была теперь так опустошена, что лишь пожала плечами и направилась далее.

– Как же нам восстановить влияние? – спросила Янина, встретив Николая у двери и догадываясь обо всем, умело сопоставив все факты последних дней.

– К чему? – устало отозвался Литвинов.

– Сила, влияние никому не вредили.

– Возможно, когда-то вы выйдете замуж и будете иметь все предпосылки, чтобы стать защитницей и родоначальницей сильной династии. А пока – увольте. К чему мне влияние, у меня и детей-то нет.

– Вам сейчас кажется так… Но ослепление пройдет, и вы пожалеете…

– Возможно.

– Вы действуете недальновидно.

– Плевать.

Янина была поражена и уступила. Она лучше кого бы то ни было знала, как ему было важно положение и деньги, но не для самолюбования, а для крепкого тыла, чтобы выращивать детей. Теперь, когда Николай видел, что все разрушилось на фундаменте, он действительно впал в апатию.

Перед самым поединком он рвал и метал, был в настоящем бешенстве. Анна впервые видела его таким, но ей было плевать на все кроме холодной воды. «Николай такой скучный», – оправдывала Анна свое поведение. Ей не приходило в голову, что он, подобно многим людям, не мог говорить с ней о накипевшем, ему неловко было обнажать свою слабость откровениями, выплескивать на нее это. Насмотревшись на них, Яня невольно решила, что большинство их проблем от недомолвок. Одна ложь потянула за собой другую, один гадкий поступок открывал врата для последующих (все ведь потеряно уже, можно грешить дальше). Уже не выбраться было из этой трясины.

40

Во время показа живых скульптур в неком салоне Дмитрий активно переглядывался с натурщицей, а она улыбалась в воротник времен расцвета Испанской Империи и жеманилась.

То утро, когда ему принесли запечатанный вызов, Дмитрий встретил именно с ней. Он раздраженно хлопнул по боку свою недалекую любовницу, щебечущую то, во что он и не пытался вслушиваться, поскольку знал, что смысла в этом ни на грош, а он и так угадает ход ее мыслишек. Нечаянно он подумал, что пора вернуть ее туда, откуда взял. Эта надоела быстрее прочих. Хмуро он сел на балдахин, вспомнив Анну. Безмолвную, прекрасную, испуганную… Дмитрий чувствовал пустоту ее отсутствия даже когда зарывался в волосы непонятно зачем взявшейся здесь… Непонятно для чего он регулярно просыпался в объятиях новой женщины. Привычка? Разнузданность? Не под влиянием даже алкоголя, и все же проворачивал такое регулярно. Зачем ему нужны были новые связи и кутежи? Забить пустоту? И какими катастрофическими, пошлыми и кричаще прекрасными, почти кровавыми в безупречности своей оболочки они казались Дмитрию.

В отупении Мартынов разломал сургучную печать, предвещая недоброе, и с учащающе колотящимся сердцем читал выжженные горечью строки, написанные Николаем.

Когда Дмитрий вернулся домой от своего замужнего увлечения и узнал, с какой целью его мать предприняла вылазку в деревню, он кричал так, что покраснел. «Ты не даешь мне вести себя как подобает мужчине!» – был его вердикт. Но он быстро успокоился и начал готовиться к отъезду. Исполнился он какой-то мрачной необратимой решимости, в глубине души полагая, что Николай имеет на это право. В то же время ему все равно было страшно, как бы он ни замазывал это перед самим собой.

Ефросинья Петровна пришла в ужас от мысли, пусть и бредовой, что сыну в голову могло прийти жениться чего доброго на Анне! Бесприданнице! С ее жутким отцом! Она не ровня им, а он будет биться из-за нее! Госпожа Мартынова в тот момент была даже рада, что Дмитрий уже женат. А потом вспомнила, что союз его для нее в высшей степени неудачен, их расчеты на приданое обернулись отрезвлением, и утеряла довольную улыбку, приуныв.

– Мама, да как вы посмели! – бушевал Дмитрий, наскакивая на неумолимое спокойствие матери.

– Перестань истерить! – жестко отвечала та. – О тебе же, дурень, забочусь!

– Ну здесь вы явно хватили лишку, – подала свой негромкий голос вышивающая Ирина Андреевна.

Ефросинья Петровна недобро скосилась на невестку, очень опрятную и преуспевающую по виду благодаря здоровой беременности. Ее чистые волосы и хорошая кожа разозлили старшую госпожу Мартынову. Она как будто козыряла ими!