Кружевные закаты

– Почему всегда так происходит? Почему мы плачем по людям, которым на нас плевать или которые нам недоступны? Неужели все дело в яблоке? – продолжала Янина, начиная с жалостью смотреть на Николая.

Он по-прежнему молчал.

– Что же вы не отвечаете? Считаете, что я несу ерунду? – готова была обидеться Янина.

«Ну и черт с тобой! Не хочешь становиться ближе – пожалуйста», – злобно подумала она, сверкнув глазами.

– Вероятно, так и есть, – спокойно и мило, как всегда, разомкнул уста Литвинов.

Янина поневоле засмотрелась на его спокойную мягкую мужественность и не могла отдернуть взгляда. Впрочем, этого и не требовалось – никто не обращал на них внимания. Как всегда, впрочем. Ей нравился муж сестры – им можно было любоваться без угрозы перерастания эстетического наслаждения в нечто более будоражаще – интимное.

Янина, которая после расторжения помолвки перестала учить кого бы то ни было правилам поведения и вообще разговаривать с людьми без особой надобности, в конце концов не сдержалась и пожалела человека, под чьей крышей жила и чьим милосердием, в сущности, пользовалась. Решено было, что после смерти отца, состоявшейся недавно, она переедет под крылышко к сестре и ее мужу. Других родственников у них не было, вернее, они не горели желанием отягощать себя незамужней родственницей с непростым характером. Тот факт, что она практически стала приживалкой или идет к этому, отнюдь не был ей безразличен, что так же не прибавляло Янине Стасовой уверенности в будущем и добродушия.

В подобных случаях супруге не мешало бы задуматься, не будет ли вторжение молодой не лишенной притягательности женщины в храм ее семейного счастья ошибкой, ведущей за собой неприятные последствия и необходимость проявлять житейскую мягкость, но Анне в общем-то было все равно, на кого смотрит ее муж. Она попросту не верила в его способность к вероломству. Когда мысли о подобном возникали в ее голове, она поневоле начинала улыбаться.

Вот и теперь, видя, как Янина и Николай идут вместе и плавно беседуют, поочередно поднимая голову, чтобы сладко вдохнуть воздуха, окрашенного разлетающимся цветочным запахом, она не проявила к этому событию должно интереса, поскольку кожей чувствовала сбоку Ирину Андреевну и Дмитрия. Молодые супруги любезничали друг с другом, ничуть не стесняясь остальных и перебрасываясь при этом полунамеками, которые были понятны и смешны лишь им. Литвинова попала в положение третьего лишнего, которому неловко и досадно, что двое рядом ведут себя развязно и обращают на него внимание лишь в силу необходимости. Анна попыталась было одернуть себя и заставить не проявлять повышенного интереса к их занятиям, но не в силах была сделать это. То, как они взаимодействовали, не принесло Анне радости и успокоения, ведь она не различила едва сочащуюся из их разговора фальшь.

Когда Дмитрий умудрялся встречаться глазами с Анной в розарии Николая, он многозначительно посматривал на нее. И, когда она негодовала, все больше умилялся, поощряя перемены в своей (он всерьез думал, что до сих пор имеет право так мыслить о ней) девочке. Дмитрий попал в сковывающее положение – ему отчаянно захотелось, чтобы сытые волки и довольные овцы мирно сосуществовали на одной территории. И со свойственной ему беззаботной наглостью он решил осуществить замысел. Поэтому одновременно варьируя между опасностью быть разоблаченным мужем добычи и собственной женой, он все же подавал Анне определенные посылы. А она не знала, оскорбиться ли или принять их с благодарностью. Ей бесконечно льстили знаки внимания Мартынова, но нормы поведения не позволяли принять их. Из-за спутанности всех своих чувств и нервов она шла почти молча и откликалась лишь, когда кто-то прямо обращался к ней.

– Анна Александровна, сколько же места занимает ваш розарий?

– Полагаю, около двадцати саженей… – неуверенно ответила Анна.

– Чудно было бы расширить этот прекрасный сад, – продолжала Ирина, – цветы изумительны. Они так и ласкают глаза… Вы пускаете их в продажу?

– Думаю, нет… Впрочем, не могу судить, – смешалась Анна.

– Довольствуетесь малым, – поддразнил Дмитрий, внезапно игриво-загадочно обернувшись к Анне.

Анна вскипела, верно истолковав намек, но не догадавшись, что он специально толкает ее на сомнительный путь жажды большего. Ее возмущению не было предела так же и потому, что в глубине души она заранее с ним согласилась. «Неужели Николай и правда малое? Он ведь прекрасный человек…» Сомнение в муже, столь привлекательное в сложившейся ситуации, как маслом обволокло ее податливый разум.

Ирина Андреевна удивленно и чуть снисходительно поглядела на мужа, затем на розы и оставила им все свое внимание.

Анина способность любить и потребность в стучащем сердце рядом росли с неподобающей скоростью и скоро завалили все пространство, не оставив ничему другому ощутимого места. Вскоре после приезда гостей Анна с ужасом отметила, что не может не думать о Дмитрии даже несмотря на всю мерзость их прошедшего. То, что должно было отвратить ее, обернулось неожиданным плюсом.