Крылья

Сэйт поднялся с постели, натянул брюки, рубашку и направился в свою сокровищницу. Туда, где хранились «его крылья». Пара минут и он снова будет в воздухе. Пусть не на своих двоих, пусть с приспособлениями, переделанными по последнему слову техники под него. Какая разница, как? Главное: он будет парить в воздухе до рассвета, словно птица. И плевать на все остальное. Плевать на Лиу.

Глава 4.5

Суд проходил за закрытыми дверьми. Из присутствующих: члены комиссии, охрана, от потерпевшей стороны – грузный властный мужчина, смотрящий на всех свысока, несмотря на то, что развалившись, впечатлял лишь габаритами по горизонтали, а лысая макушка едва выглядывала из-за спинки специально принесенного для столь важной особы кресла. Рядом, на обыкновенном казенном стуле сидела бледная, вздрагивающая от малейшего движения собственного супруга женщина. Уже немолодая, но и не особо в годах, чтобы настолько поблекнуть и сморщиться, словно выцветшая на солнце салфетка. Женщина плакала молча и обреченно. То и дело прикладывала промокший платок к глазам, за что удостаивалась презрительного взгляда супруга и съеживалась еще больше, словно надеялась превратиться в невидимку. Впрочем, сейчас внимание всех присутствующих было приковано к главному свидетелю, вернее свидетельнице. Хрупкая девушка с одутловатым лицом, на котором начинали цвести синяки всеми цветами радуги, опиралась одной рукой о пульт. Другая ее рука висела на перевязи в гипсе и, рассказывая, девушка прерывалась, инстинктивно касалась правого бока, из чего можно было заключить, что с ребрами у нее тоже проблема. И всё бы ничего, но вот свидетельствовало это измученное создание в пользу обвиняемого, который, кстати, сидел безразлично уставившись в одну точку и, похоже, вовсе не интересовался происходящим. Привлекательный молодой мужчина. Крепкое телосложение и пара шрамов на руках и около шеи позволяли предположить в нем военного, либо бывшего спортсмена с криминальным настоящим. Прокурор каверзно-провокационными вопросами и замечаниями профессионально загнал свидетельницу в угол и, оборвав на полуслове сбивчивые возражения несчастной, судья отпустил, а попросту выгнал девушку из зала. Приставленный судопроизводственными органами адвокат лениво, по бумажке, перечислил аргументы в пользу обвиняемого. «Бывший военный, награжден, защищал.» А грузный мужчина недовольно сверлил взглядом судью, молча приказывая поскорее закончить этот цирк. Тот поморщился и объявил, что суд на совещание удаляться не будет и огласит приговор сразу: 25 лет в секторе С21. Мужчина оторвался от точки и, взглянув на судью, ухмыльнулся. «Вот тебе и послужил отечеству. Какая-то мразь насилует девушку, а ты сиди теперь до старости. Хотя какая старость. В том секторе самые сильные выдерживают не более трех лет. А если кто и возвращался, то с людьми мало что имел общего.» Он выругался.

– Подсудимый не выражаться.

– Накинешь ещё? – с презрением отозвался уже теперешний преступник.

«Девчонку жалко, зря влезла. Ему не помогла а вот врага в лице жирного борова нажила. Как же любимый сынок в коме. Такому подонку вообще под небом не место.»

Судья не ответил на выпад, да и невозмутимо-беспристрастная маска на его лице, казалось, вот-вот пойдет трещинами. Он сам был не в восторге от происходящего, понимал приговор слишком суров, но боров в кресле держал в своих руках весь город. А его сынок безнаказанно терроризировал и уродовал всех красивых девушек в округе, пока не попал под руку приезжему в отставке. «И почему ты, парень, просто тут же не свалил из города? Девчонку может и кто другой до больницы довез бы», – с грустью вопрошал про себя судья, хоть и прекрасно понимал, что другим из той кампании до девушки просто не было никакого дела. Накануне даже у него, служителя Фемиды, проскальзывала мысль, а не организовать ли как-нибудь отключение приборов, чтоб уж наверняка… Но он одергивал себя и вздыхал. Терять свое место и подставлять под удар собственную семью тоже не хотелось. «И вот имеем, что имеем. Бывший герой сгниет вместе с отъявленными негодяями в худшей резервации континента.»

Его сразу же заковали в тяжелые цепи. В рот затолкнули шар-кляп и тут же, в зале, специальным пистолетом ввели чип (от выстрела в лопатку мир покачнулся, зубы заскрежетали, но застонать он себе не позволил). И вывели под конвоем в закрытый двор.

«Во, как. Даже ждать не пришлось. В этом захолустье даже спец. капсула наготове, хотя суд только что завершился.»

Мужчина выругался про себя и, если бы только мог, непременно смачно сплюнул бы. Желательно в рожу главного сопровождающего. Но судя по расползшейся издевающейся ухмылке, тот и так понял, что у заключенного на уме.