Кто же ты, человек? (Что такое человек)

O.M. ДА-ВО ВТОРУЮ ОЧЕРЕДЬ. Не в первую. ОН просто думал, что в первую.

Y.M. Очень хорошо, полагайте, как вам угодно. Но могло статься, что если бы он спас

сотни душ в Нью-Йорке--

O.M. То то, что он принес в жертву СВОЮ СЕМЬЮ, будет оправдано той огромной

прибылью от этого, как бы этого назвать?

Y.M. Вложения?

O.M. Едва ли. Как тебе БИРЖЕВАЯ ИГРА? Как тебе ПАРИ? Он не мог поставить с

уверенностью даже на одну душу. Он играл на предпологаемую 300-процентную

прибыль. Это была АЗАРТНАЯ ИГРА—с его семьей на кону. Давай взглянем на результат

игры. Возможно, мы с уверенностью сможем сказать о скрытом побуждении, о

НАСТОЯЩЕМ побуждении, которое заставило его пожертвовать семьей в имя Спасителя

под заблуждением, что он жертвовал собой. Я прочту одну часть.... Нам не пришлось

долго искать! Оно должно было обнажиться рано или поздно. Один сезон он

проповедал толпам в Ист-Сайде, а затем вернулся к своей скучной, тусклой жизни на

лесозаготовках "Оскорбленный сердцем, с уязвленной гордостью." Отчего же? Разве

его попытки были неприемлемы для Спасителя, ради Которого они и совершались? Эта

мелочь УЖЕ ПОЗАБЫТА, о ней думать забыли, а то, что она являлась его мотивом, уже

кануло в Лету! В чем тогда проблема? Писательница, вполне невинно и не отдавая себе

в том отчета, сама обо всем проговаривается. Проблема вот в чем была: этот человек

ПРОПОВЕДОВАЛ всего-навсего беднякам; это не то, к чему он привык в университете; там ему приходилось сталкиваться с более высокоми вещами, и не приходилось

приводить в восторг людей грубым красноречием Армии Спасения. Это казалось ему

нахальным. Это не баловало его и не приласкало к груди. "ПОШЛИ ПРАХОМ ВСЕ ЕГО

МЕЧТЫ О ПРИЗНАНИИ, ВОСХВАЛЕНИИ И БЛАГОДАРНОМ ОДОБРЕНИИ--" Кем же?

Спасителем? Нет; О нем и речи не идет. Кем же, в тамком случае? Его "Друзьями-

работниками." Почему он жаждал этого? Оттого что Властелин внутри него жаждал

этого, и без этого удовлетворен быть не мог. Выделенное предложение, цитируемое

выше, обнажает секрет, который мы искали, изначальное побуждение, НАСТОЯЩЕЕ

побуждение, которое заставило неприметного и неоценнного лесоруба пожертвовать

семьей и двинуться в крестовый поход на Ист-Сайд—обнажает вот это побуждение: не

отдавая себе отчета, ОН НАПРАВИЛСЯ ТУДА ПОКАЗАТЬ НЕВЕДАЮЩЕМУ МИРУ

ДАРОВАНИЕ, СКРЫВАВШЕЕСЯ В НЕМ, И ЗАПОЛУЧИТЬ ПРИЗНАНИЕ. Как я тебя и

предупреждал, НИ ОДИН поступок не проистекает от другого закона, от другого

мотива. Но я молю тебя, не принимай этот закон, поверив мне на слово, но скрупулезно

проанализируй его сам. Когда ты прочитаешь или услышишь об акте

самопожертвования, или о совершении долга РАДИ САМОГО ДОЛГА, разложи его по

палочкам и отыщи НАСТОЯЩИЙ мотив. Он всегда там есть.

Y.M. Я делаю это каждый день. Ничего с собой поделать не могу, я пустился в

унизительный и изводящий поиск. Потому что это до омерзения интересно!—вернее

сказать, пленительно интересно. Как только я наталкиваюсь в книге на славный

поступок, я останавливаюсь, раскладываю его на части и исследую его, и ничего с

собой поделать не могу.

O.M. Натолкнулся ли ты хоть раз на тот, который бы нарушил закон?

Y.M. До сих пор, нет. А что вы скажете о прислуге- о чаевых в Европе. Вы платите

ОТЕЛЮ за обслуживание; вы НИЧЕГО не должны его служащим, но тем не менее даете

им чаевые. Разве это не нарушает правило?

O.M. Каким образом?

Y.M. Ты не ОБЯЗАН совершать этого, и поэтому причина этого-сочувствие их

плохооплачиваемой работе, и--

O.M. Досаждал ли тебе этот обычай, раздражал ли, возмущал?

Y.M. Признаться, да.

O.M. Но тем не менее ты ему уступал?

Y.M. Разумееется.

O.M. Почему разумеется?

Y.M. Оттого что обычай- это в каком-то смысле закон, а законам следует подчиняться—

все считают своим ДОЛГОМ это делать.

O.M. Тогда выходит, что ты платишь этот раздражающий налог ради ДОЛГА?

Y.M. Выходит, что так.

O.M. Тем самым побуждение, вынуждающее тебя платить налог, не является ни

состраданием, ни милосердием, ни доброжелательностью?

Y.M. Должно быть, нет.

O.M. Так что?

Y.M. Я—возможно я поспешил с выводами.

O.M. Возможно да. А если бы ты пренебрег этим обычаем, получил бы ты проворную и

исполнительную работу от прислуги?

Y.M. О, о чем вы говорите! Эти европейские служащие? И мечтать бы не приходилось.

O.M. Не могло ли ЭТО сработать как побуждение, вынудившее тебя заплатить этот

налог?

Y.M. Я не отрицаю этого.

O.M. Выходит, что в это исполнение долга примешано немного эгоизма, не так ли ?

Y.M. Да, выходит так. Но вот что еще: мы даем чаевые, полагая что это несправедливо

и попахивает вымогательством; и тем не менее нам потом тяжко на сердце, если мы

были несправедливы к бедным созданиям; и мы хотели бы вернуться назад, чтобы все

исправить, и не просто поступить ПРАВИЛЬНО, а ЩЕДРО. Мне кажется, что даже вам

будет тяжко найти в этом побуждении эгоизм.

O.M. Не понимаю, почему ты так думаешь. Когда тебе приносят счет за услуги,

оказанные отелем, раздражает ли это тебя?

Y.M. Нет.

O.M. Жалуешься ли ты когда-либо?

Y.M. Мне и в голову это не придет.

O.M. Сам РАСХОД, значит, не является раздражающей вещью. Это твердый платеж, и