Культурный разговор

Всякий человеческий возраст имеет право быть представленным, отраженным в искусстве. Но современные женщины отчаянно не хотят стареть. Поэтому рядом с красиво стареющими актерами возникают искусственные лица их современниц-актрис. Пластические операции – враги мимики, актрисы теряют профессию, от них уплывают роли, которые подходили бы им по возрасту, но страхи толкают их к искусственной молодости, которая никого обмануть не может.

Не хотят быть «великими старухами»! Героически борются с признаками старения, нарушая гармонию черт лица, теряя индивидуальность. Смотреть на это стыдно, неприятно, неловко – ведь терять любимое лицо всегда горестно, даже если это лицо любимого актера или актрисы. Бедняжки не понимают, что благодаря пластике (которая у нас в стране завелась недавно и, судя по результатам, находится на крайне низком уровне) на их лицах написана не молодая радость жизни, а страх и ужас, которые владеют ими.

Так потеряла возрастные роли Людмила Гурченко, из которой могла бы выйти потрясающая старуха. Трагическая фигура великой харьковчанки, умницы, одаренной множеством даров (и литературным в том числе), превратилась в образ-символ «страха старости», потому что казалось, больше ничто так не волновало актрису, ни о чем она не могла думать и заботиться столь страстно и тщательно. Насколько счастливее ее была беззаботная на этот счет Панкова, которая уже в тридцать лет играла возрастные роли с полной радостью!

Но у Панковой не было красоты, а именно с красотой, с привлекательностью так горько и страшно прощаться. Поэтому многие актрисы и идут опасным путем «искусственной молодости», не представляя себе иного выхода.

Что ж, «человек свободен – он за все платит сам», как воскликнул один персонаж Горького. Я не хочу никого осуждать, но мне нравятся те, кто спокойно идут другим путем – путем «естественного старения». Находят себе более захватывающие занятия, чем переживать о своей внешности. Сохраняют человеческое достоинство.

Кстати сказать, естественное старение может быть таким красивым, что язык не повернется назвать человека в возрасте стариком или старухой. Посмотрите на Элину Быстрицкую, на Алису Фрейндлих – душа радуется. Такой красавицей в старости была уникальная Ангелина Степанова (МХТ), женщина железного характера и алмазной воли… Конечно, это исключения, редкие случаи, но именно они и должны быть маяками, жизненными ориентирами. Пошлостей и глупостей нам и в обыденности довольно – а кто же осветит путь, как не редкие и драгоценные случаи осмысленной, долгой и величественной жизни?

Я очень люблю чудесную актрису Нину Усатову с ее изумительной натуральностью повадки и заразительным трагикомическим темпераментом – у нее есть все шансы со временем выбиться в «великие старухи». Жаль, что кинорежиссеры не думают больше про гениальную Ольгу Волкову, и ее можно увидеть разве что в «Папиных дочках». А Волкова могла бы, при благоприятных обстоятельствах, превзойти саму Раневскую – намечался такой размах таланта, пока не нашедший поддержки. Радует прелестная Зинаида Шарко (БДТ). Хорошо, что МХТ позаботился о том, чтобы звезда Эфроса, Ольга Яковлева, вышла на сцену в новой для себя роли бабушки («Обрыв» по Гончарову). Но нельзя ли руководству театра найти и еще силы для того, чтобы сверкнула изумительная Ия Саввина?

Саввина грандиозная актриса, и ее присутствие на сцене в новых ролях увеличило бы наше национальное культурное богатство. Но вот о ком я отчаянно жалею, так это о Галине Волчек, оставившей актерскую профессию! Я видела ее на сцене и при всем уважении к нынешней труппе «Современника» заверяю вас, что равных ей нет…

Не хотелось бы видеть вместо живых человеческих лиц на сцене и экране одинаковые натянутые пластмассовые маски ужаса. Надо писать хорошие возрастные роли, надо поддерживать талантливых и работящих актеров, согласившихся на естественную участь человека.

Мы любуемся вековыми деревьями, отчего ж нам не любоваться и «вековыми» людьми?

2011

Закрытая книга

Актриса Ия Саввина

Ее удивительно светлые глаза с годами всё больше лучились, но милая улыбка была как будто отравлена горечью и скепсисом. Умница с литературным даром, явная воспитанница русской классики, Саввина – «наследница по прямой» великих русских актрис-подвижниц, считавших искусство делом чрезвычайной важности.

Она была неизъяснимо привлекательна, но то была красота задушевная и неярко-прелестная, как полевые цветы русской равнины. Ее облик земской учительницы или докторши, с идеалами, с прямой спиной, с достоинством, словно ограждал ее от всякой фривольности и пошлости.

В голосе актрисы стояли невыплаканные слезы, а на лице светилась печать глубокого и тайного страдания. Трудно себе представить, чтобы Ия Саввина сыграла человека легкой беспечной жизни – она такой жизни не знала. Судьба уязвила ее смолоду в самое больное место (ребенок-инвалид), потому и печать страдания явилась не от ловкого актерства, а из глубин души.