Куртизанка Сонника. Меч Ганнибала. Три войны

Миновал год, и в Риме предстояли новые выборы. Теренций Варрон, способствовавший назначению второго диктатора, всеми способами добивался консульского поста. Благодаря богатству ему удалось обеспечить себе большинство голосов на первых выборах, но на вторых патриции провели своего кандидата — Люция Эмилия Павла. Стоявшие теперь во главе государства консулы были убежденными противниками. Вновь набранные легионы они объединили с действующими и условились ежедневно чередоваться в командовании. Однажды против бродячих шаек пунов консулы выслали значительные силы, за ними послали новые легионы, пока наконец Павел,— в этот день он был главнокомандующим,— опасаясь засады, не приостановил дальнейшее продвижение войск. Варрон шумел и кричал, что нельзя выпускать врага из рук, но ему пришлось смириться.

Ганнибал в этот раз потерял свыше тысячи человек, но надежда его не покидала. Раз противники готовы вступить в бой, можно думать об окончании войны. Ганнибал только этого и желал; с каждой неделей его положение становилось все хуже. Для армии требовались огромные запасы продовольствия; с каждым днем они таяли, а пополнять их было нечем.

Консульские войска также должны были здесь искать себе продовольствие. Положение казалось весьма тревожным: поблизости все было использовано; местное население попряталось или разбежалось, а до следующей жатвы было еще далеко. Но римляне могли получать все необходимое из столицы, а карфагеняне были лишены всякой помощи.

Скоро дошло до того, что запасов осталось всего на десять дней. В войске, среди наемников, слышался ропот; они говорили, что если нечего будет есть, они перейдут на сторону римлян. В прежние годы Ганнибал просто прогнал бы недовольных. А теперь разве он мог это сделать? Они без дальних разговоров ушли бы к его врагам и на несколько тысяч увеличили бы их легионы.

В эту трудную минуту сказался блестящий ум Ганнибала.

— Сегодня выдайте солдатам двойной паек,— приказал он.— Пусть они досыта пьют и едят, будут веселы и бодры!

Приказание было исполнено. Воины сходились кучками и спрашивали друг друга, что это значит. Никто не мог им ответить. Когда стемнело, и в лагере зажглись огни, половина войска вдруг получила приказ сниматься и готовиться к походу. Остальные продолжали петь, пить и шуметь. Через полчаса был отдан приказ и остальным готовиться к походу, а еще через полчаса раздалась команда, всем ложиться спать.

Постовые ходили взад и вперед, усердно подкладывая дрова в костры; военачальники осматривали лагерь, чтобы убедиться, все ли в порядке. Все было тихо: после бурного дня воины улеглись и заснули. Прошло часа два, и без сигналов, без тревоги войско было разбужено и выступило из лагеря.

Пешие не смели идти в ногу, копыта лошадей были обернуты дерном, под страхом тяжкого наказания было запрещено разговаривать; полки шли на значительном расстоянии друг от друга... Все совершилось так тихо, что неприятель даже ничего не заподозрил. Всю ночь горели костры. А когда под утро в лагере пунов все оставалось по-прежнему тихо, и он казался опустевшим, консул Варрон заявил:

— Ганнибал хочет заставить нас думать, что он ушел, а на самом деле он где-нибудь в засаде; стоит только нам проникнуть в его лагерь, и он бросится на нас с тыла. Мы знаем его фокусы. Он ставит нам западню, но мы разыщем его и, так как нас вдвое больше, окружим и накроем волка в логове!

Лучшие разведчики ничего нигде не могли обнаружить, и когда наконец с величайшей осторожностью римляне отважились войти в пунический лагерь, Варрону пришлось убедиться, что лагерь опустел, и враг исчез. Всадники рассеялись по окрестностям и увидели вдали всю армию пунов, направлявшуюся к югу; тотчас же было решено преследовать врага и не давать ему отдыха. Однако прошло много времени, прежде чем римская армия действительно могла сняться с места.

Между тем пуны дошли до южной Апулии, перешли реку Ауфидус (Офанто) и очутились в прекрасной плодородной стране. Тут лежал разрушенный во время прежней войны город Канны и при нем хорошо сохранившаяся крепость, которой римляне пользовались как складом и сосредоточили в ней огромные запасы продовольствия. Совершенно неожиданно Ганнибал появился под стенами города, и, прежде чем слабый гарнизон успел оказать сопротивление, пуны уже овладели городом, и римляне лишились своих хлебных запасов.

Теперь у Ганнибала были в избытке всевозможные продукты, и он находился в плодородной стране, удобной к тому же для военных действий: совершенно гладкая, ровная местность была точно приспособлена для карфагенской конницы.

Благодаря своей редкой наблюдательности, вождь пунов через несколько дней уже подметил, что господствующие здесь юго-восточные ветры несут на северо-запад пыль и песок, и потому расположил свой лагерь так, чтобы римляне не могли раскинуть свой на юго-запад от него, а должны были бы расположиться на противоположной стороне; тогда, в случае столкновения, ветер понесет им в глаза пыль и песок.