Куртизанка Сонника. Меч Ганнибала. Три войны

Он отступил за лагерный вал, а противник не смел наступать. В следующую же ночь Газдрубал двинулся в путь. Прежде всего он хотел перейти Метавр, чтобы река прикрыла его от неприятеля, но все проводники-кельты сбежали, пользуясь наступлением ночи. Тот брод, по которому войска с их помощью раньше переправились, теперь, ночью, не зная местности, невозможно было отыскать. Армия двинулась вверх по течению, но Метавр делает бесконечные петли, берега его становятся все круче и выше, и потому до рассвета войска Газдрубала недалеко ушли от своего прежнего лагеря.

Римляне тотчас же оценили невыгоды положения своих противников и решили это использовать. У Газдрубала не было времени даже на то, чтобы сделать окопы, ему нужно было отражать нападение.

Сам Газдрубал командовал правым крылом и разбил и оттеснил Ливия; в центре бой шел с равными шансами; на левом фланге пунической армии находились галлы; они занимали холм, и Клавдий тщетно пытался к ним подойти: они сталкивали всех его воинов вниз. Тогда Клавдий отважился еще на один рискованный шаг: отобрав лучших из пехотинцев и всадников, он зашел с другой стороны и напал на неприятеля с тыла и с фланга. Если бы галлы сбежали вниз и напали на неприятельский центр с тыла, сражение решилось бы в пользу Карфагена; но они не были, как прежние пунические воины, закалены голодом и жаждой, не привыкли ко всякого рода лишениям. А в это время усилилась жара, поэтому они решили не преследовать Клавдия, а отдохнуть от трудностей ночного перехода и тем самым дали Клавдию возможность прийти на помощь другому флангу.

Около полудня бой уже близился к исходу. Центр пунического войска составляли лигуры; Клавдий напал на них с тыла и вызвал смятение в их рядах; часть продолжала биться вразброд, часть бежала, галлы не могли дольше сражаться; лишь правое крыло держалось твердо. Однако Газдрубал ясно сознавал, что о победе нечего и мечтать, и поставил себе целью положить возможно большее количество врагов.

Газдрубал был прекрасный полководец, достойный сын великого Гамилькара и брат еще более великого Ганнибала. Ему чуждо было мелкое тщеславие, и он никогда не стремился щегольнуть перед войском личной храбростью, подвергая себя ненужной опасности; он знал, что легче набрать десять тысяч храбрых солдат, чем найти одного хорошего полководца, и что самое храброе войско погибнет, если у него нет головы. Вместе с тем он не мог из малодушия и любви к жизни посрамить свое славное прошлое. Когда его войска поредели, и он в качестве командира был уже бесполезен, он подал своим солдатам пример мужественной гибели, бросившись в самое опасное место битвы, и пал доблестной смертью.

Ливий отказался от преследования обратившихся в бегство лигуров и галлов. Консул Клавдий, дав своим войскам отдохнуть, отправился обратно на юг и ночью вошел в свой лагерь.

Ганнибал не заметил его двухнедельного отсутствия. Прежде чем покинуть берега Метавра, Клавдий разыскал труп Газдрубала, отрубил ему голову и взял с собой, захватив нескольких взятых в плен ливийцев.

Наутро, когда Ганнибал объезжал лагерь и зорко всматривался в неприятельские укрепления, там вдруг зашевелились, солдаты вывели закованных в цепи людей и поставили так, чтобы пуны их видели; сомнения быть не могло,— пленники были ливийцы. Карфагеняне тотчас же это увидели и стали гадать, откуда они взялись. В это время из неприятельского лагеря была брошена голова: описав большую дугу, она покатилась по земле. Часовой поднял ее и принес Ганнибалу.

Взглянув на нее, вождь с глубоким волнением промолвил:

— Это голова моего брата Газдрубала! Он убит, его армия, по-видимому, разбита, уничтожена! Какая большая потеря для Карфагена!..

Молча возвратился он к себе в палатку и стал обдумывать, что ему предпринять.

Клавдий между тем приказал расковать двух пленников и сказал им:

— Ступайте к своим землякам и расскажите им обо всем, и о том, что пунийское войско уничтожено!

Когда Ганнибал из уст очевидцев услышал о всем происшедшем, он почувствовал всю безнадежность своего положения. Предательство галлов привело к гибели Газдрубала, и теперь на успех в Италии не оставалось никакой надежды. О наступлении пока не могло быть и речи. Он созвал все полки, бывшие в его распоряжении, и направился к югу, чтобы удержать Бруттий.

ГЛАВА X. В ЗАМУ

В Тарентинской бухте, недалеко от города Кротона, Ганнибал раскинул свой лагерь. Однажды он сидел на выступающей в море скале и задумчиво смотрел в синюю даль. Его глаз был устремлен на юго-запад, где лежал Карфаген. О, если бы он захотел поддержать своего сына!

— Все равно! — воскликнул Ганнибал, решительно вставая! — Мой меч, тридцать лет тому назад врученный мне отцом, еще со мной; я буду владеть им во славу родного города!.. Пусть я не могу вести наступательную войну, не могу преследовать врага, но я останусь в Италии и буду постоянно грозить ему, а ему со мной не совладать!