Куртизанка Сонника. Меч Ганнибала. Три войны

День и ночь прошли среди надежд и опасений. На заре Магон потребовал, чтобы его вынесли на палубу и положили так, чтобы он мог смотреть туда, где лежит родина. Вот на востоке всплыл огненный шар.

— Ах! — простонал умирающий.— Солнце! Оно светит и над Карфагеном, над моим Карфагеном! — он вздохнул еще раз, и вождя не стало.

Между тем война разгоралась. Сципион сжег пунийский лагерь, разбил войско, посланное ему навстречу, уничтожил и второе, несмотря на героическое сопротивление. Тогда карфагеняне решили вызвать Ганнибала из Италии, потому что только один он мог еще спасти город. Опять корабли понеслись на север, чтобы вернуть героя на родину.

Римляне в это время штурмом взяли Утику и овладели городом Тунис, лежавшим всего в шести часах от Карфагена. Отсюда они легко могли наблюдать за всем происходившим в Карфагене и в любую минуту произвести нападение.

Пятнадцать лет провел Ганнибал в Италии. Рим дрожал перед ним и до сих пор еще озабоченно глядел на юг, где расположился африканский лев; враг не мог его осилить, но Родина звала его! Невыразимо тяжело было ему покидать страну своих побед, но родина звала его! А он был ее верный сын.

Он никому не сообщил о полученных из Карфагена распоряжениях, снарядил суда, отправил ненадежные полки в мелкие города в качестве гарнизонов: если они и перейдут на сторону римлян в его отсутствие,— это не важно, на них он не мог полагаться. С собой он взял только отборное войско.

Когда все было готово к отъезду, Зеруйя, не будучи в силах сдержать свой гнев, запальчиво спросил послов:

— Разве правительство не могло вместо пустых судов прислать нам солдат?

— Все идет не так, как нужно! — раздраженно воскликнул Маттан.— Нужно было прислать сюда

Ганнибалу стотысячную армию, Рим отозвал бы Сципиона, и нам не пришлось бы покидать Италию.

Элули также был глубоко опечален и сказал:

— Если бы Карфаген был хоть вполовину так деятелен, как Рим, война была бы кончена еще четырнадцать лет тому назад... Верховный совет имеет глаза и не видел, имеет уши и не слышал того, что мы ему рассказывали. Все кончено!..

Тут Ганнибал обернулся к своим сподвижникам и взволнованно промолвил:

— Много слез прольется в Карфагене; я все предвижу!

Войско было посажено на суда, были совершены торжественные жертвоприношения, военачальники взошли на корабль, и наконец, последним, взошел Ганнибал; корабли снялись с якоря и понеслись по зеленым волнам.

Скрестив на груди руки, Ганнибал с грустью смотрел на страну, куда вступил полный надежд.

«Мой путь отмечен победами,— думал он,— но нам не суждена награда. Сципион, ни разу не оказавший нам сопротивления здесь, в Италии, идет на Карфаген!»

Тридцать четыре года тому назад, ребенком, покинул Ганнибал родной город, чтобы впоследствии весь мир наполнить своей славой, и теперь возвращается домой (208 г. до Р. X.) с гложущим сознанием, что напрасны были все труды и лишения, тщетны борьба и победы. Когда до Рима донеслась радостная весть, что Ганнибал отплыл в Африку, город возликовал. Знатный и простолюдин, старый и малый — все устремились на улицы, кричали, ликовали, желали слышать подробности; в храмах приносились жертвы, по городу ходили процессии с музыкой, богатые устраивали роскошные пиры; сенат постановил по случаю этого радостного события в течение пяти дней повсюду совершать молитвенные бдения и принести в жертву сто двадцать быков.

Наконец войска Ганнибала увидели африканский берег. Но повсюду стояли римские войска, навербованные среди добровольцев и среди жадных к добыче ливийцев. Пришлось взять курс далеко на восток, и только у Лептиса можно было высадиться.

С тяжелым сердцем произвел Ганнибал смотр своему войску. Из храбрецов, с которыми он перешел через Альпы, большинство остались на полях сражений, раскинутых по всей Италии, а из героев, прошедших с Гамилькаром через Морские ворота, осталась лишь небольшая горсть.

— И мне пришлось пережить этот день! — вздохнул Элули.— Лучше было бы мне тогда, в Альпах, остаться в снегу: Счастливы павшие в битве!

— Да,— согласился Ганнибал,— счастливы мертвые! И кто думает только о себе, в первом же бою бросается в самую сечу и скоро находит себе покой и мир. Умереть легко! Но что такое я? Я — ничто, Карфаген — все, и пока я могу быть полезен родине, я не смею покинуть свой пост. Мы все еще в неоплатном долгу перед родиной!

На следующее же утро войско направилось к Адрумету и расположилось лагерем. Пока армия отдыхала от переезда через море, во все стороны были посланы разведчики, чтобы выведать расположение и силы неприятеля, а заодно узнать, как обстоит дело в Карфагене. Ганнибал теперь снова проявил необычайную деятельность: добывал слонов, вербовал ливийцев, присоединил к себе остатки армии брата и отряды, завербованные в Карфагене. Когда войска были приведены в боевую готовность, он перешел Баградас и двинулся к Заме, лежавшей в пяти днях пути от Карфагена.