Квинтовый круг

Мальчик вышел и вскоре возвратился с мотком тонкого троса, каким обычно прочищают трубы внутренней канализации.

– Ну что ж, – решил я, – подождем до утра. Кто-то ведь должен сюда прийти. А ты иди и спи.

– Я уже выспался, – сказал мальчик, снова усаживаясь на стул, – Хочешь посмотреть?

Предложение показалось мне неожиданным.

– А телевизор где?

– Вон там, – кивнул мальчик в сторону секции с дисплеем.

– Это не телевизор, – возразил я.

– Ну и что? Такой же экран и показывает. Я уже вчера пробовал.

– Тогда включай, – усмехнулся я.

Но каково же было мое удивление, когда мальчик достал из кармана пульт дистанционного управления и, направив его торцом в экран, произнес, имитируя выстрел: «кхх…!» И экран засветился.

– Откуда это у тебя?

– У нас в школе у многих такие. Прикладывается к игровым приставкам.

Я профан в радиоэлектронике, но и то сообразил, что дистанционное включение экрана дисплея в подвале вспомогательного здания котельной – факт не совсем обычный. Да и по своей природе в дисплей на таком оборудовании не заложена способность принимать телепередачи. Но факт остается фактом – на экране возникло довольно чистое изображение.

Поначалу мне показалось, что это действительно мультипликационный фильм, снятый в технике не плавного перехода от одной фазы к другой, а скачкообразного, но, присмотревшись, понял, что это, скорее всего, видеоклип или рекламный ролик, сделанный методом соединения отдельных стоп-кадров. Звуковое сопровождение отсутствовало.

…Он и она в постели. Мужчина целует женщину где-то за ухом, а она теребит ему волосы на затылке и мотает в экстазе из стороны в сторону своей головой. Глаза женщины закрыты, рот обезображен гримасой сладостной боли, на оскаленных ровных зубах блики, как от зеркальной поверхности. На щеках ее и лбу какие-то темные пятна. Мужчина откидывается на спину, и я столбенею…

На экране крупным планом я и Вита. В том номере гостиницы. На седьмом этаже.

– Неинтересно, – как сквозь воду слышу я голос мальчика, – я это уже видел. – И выключает экран.

– Подожди! – кричу я и звякаю цепью о радиатор.

– Мне дома не разрешают такое смотреть.

– Ну и не смотри, отвернись! Включи.

Мальчик пожимает плечами и подчиняется, но вначале у него что-то не заладилось: изображение замелькало, поплыло, а когда оно установилось, я увидел себя, перекидывающего ногу через подоконник. Я знал, что произойдет дальше.

– Можешь дальше смотреть, – сказал я мальчику.

– Знаю, – ответил он, – третий раз уже играю в эту игру. Скучно.

– Какую игру? – удивился я.

– Как в «орла и решку». Про вероятность. Не знаешь, что ли?

Я не ответил, сосредоточив внимание на экране. Там я перекинул наружу вторую ногу, держась руками за подоконник. Из открытого окна (видно даже разбитое стекло) валил дым. Пару раз показали толпу людей внизу, с задранными подбородками и открытыми ртами, пожарные машины, струи водометов.

– Тебе с каким вариантом показать про веревку, – спросил мальчик, – с плюсом или минусом?

Я не понял.

– Ну, про веревку, – произнес мальчик тоном, каким говорят дети с взрослыми, когда их не понимают, – по которой он спускается?

В это время на экране я находился на уровне шестого этажа. Изображение застыло. Льющаяся сверху вода была похожа на ледяные сосульки. Мои ноги, расширенные в коленях и сжимающие ступнями простыню, напоминали лягушачьи лапки в опытах Гальвани.

– А что, – наконец снизошел я до мальчика, – возможны варианты?

– Конечно! – обрадовался он. – Вот смотри, я нажимаю на кнопку «плюс», и у дяди будет все хорошо.

На экране, как и было на самом деле, я коснулся ногами низа оконной рамы на пятом этаже, перехватился руками и, согнувшись, прыгнул внутрь номера.

– А сейчас… – мальчик большим пальцем правой руки похлопал по пульту, изображение замелькало на экране, как при ускоренной перемотке, и застыло на том кадре, где я еще болтался на своей конструкции, – нажмем на кнопку «минус».

Крупным планом окно моего номера в огне. Четко видно, как перегорают, лопаются и закручиваются волокна капронового шнура… Камера следит (замедленная съемка) за моим ускоренным падением с седьмого этажа. Вначале я лечу «солдатиком» – ногами вниз, затем, зацепившись за какой-то выступ пальцами (тапочки слетели), делаю полусальто и врезаюсь в асфальт головою, превращаясь в бесформенный ком.

На лбу у меня выступила испарина: никогда в жизни я не переживал так перед телевизионным экраном…

– Можно, конечно, – продолжил мальчик, – нажать на «плюс», когда он падает, – и возвращает кадр, в котором я делаю кувырок, – вот так.

На этот раз я врезаюсь в густую крону деревьев. Ломая ветки и ребра, шлепаюсь на газон, но уже с признаками жизни.

– Но так не интересно, – пояснил мальчик, – потому что дяде сейчас нужна «скорая помощь» и игра на этом заканчивается. Необходимо правильно выбрать момент, когда нажимать и какую кнопку, а то можно и навредить себе, если играешь вдвоем.

– Кто тебе дал кассету? – напрямик спросил я мальчика.

– Какую кассету? – изображает он искреннее удивление. – Ты имел в виду картридж?