La Cumparsita… В ритме танго

Зараза! Наполовину голая в гостях у мужчины, с которым мы с некоторых пор по-взрослому «встречаемся». Мне надо срочно одеться и не переводить формат наших «честных» благородных встреч в нечто плотское, похабное и низменное. Быстро натягиваю спортивную куртку, своим нижним краем доходящую мне до середины бедра. Подкатываю длинные рукава, расправляю завернувшийся за ворот капюшон, дергаю сумУ-карман.

— Что ты хотел? — теперь под нос бухчу, пока расстегиваю молнию на мокрой юбке.

— Ты будешь черный чай или зеленый? — спрашивает о таком вполоборота.

И все? О банальном пустяке мог бы снизу, сюда не поднимаясь, крикнуть. На слух ведь я не жалуюсь, тотчас дала бы знак о пожеланиях, ответив на простой вопрос.

— Отвернись! — замечая его движение, рявкаю, что есть моей слабой силы. — Это грубо и бесцеремонно! Очень нагло, Ярослав! Что за долбаные игры?

— Отнюдь!

Отнюдь? Он не согласен? Пытается протестовать? Обалдеть! Порядочность так и прет, почти из всех щелей. Да это откровенная беспардонность, конченая наглость и бесцеремонность. Судя по его недовольному тону и неспешным действиям, можно утверждать, что он как раз таки не против на все мое «исподнее» смотреть.

— Что? — прищурившись, зло вытягиваю губы. — Я сказала…

— Я толком ничего не увидел, Даша. Ты можешь быть спокойна за свою неприкосновенность от меня.

Утешил, ей-богу! Скатываю узенькую юбку, быстро наклоняюсь и переступаю через образовавшийся тряпичный влажный валик, шустро перебирая ногами. Да-а-а-а, «рыбка золотая»! Трусы твои промокли насквозь, словно хиленькие плавки экстравагантного купального костюма, а я непрофессиональная пловчиха, внезапно переплывшая Тихий океан, словно от мужского домогательства скрывалась. Только женских неприятных проблем мне не хватало от сырого нижнего белья. Снять оставшуюся часть и высушить? Или потерпеть — пусть между ножек позудит, затем замерзнет, встанет колом, потом заплесневеет, а на финал эпично зацветет и щедро вскроется сине-зеленой порослью? Заболеть и полечиться? Или проявить сознательность — отбросить гордость, повзрослеть и не кичиться неприступностью, которой с восемнадцати лет в помине нет?

Сознательность, я сейчас серьезно? Откровенный флирт и танцы под ливневым дождем — великолепная демонстрация моего угрюмого настроя, да я сама разумность и осознанность. Эх, была не была! Запускаю большие пальцы под эластичный пояс кружевного белья, оттягиваю ткань и освобождаюсь от трусов. Вот это да! До сегодняшнего дня никогда в гостях так быстро, а главное, под надзором хозяина гостеприимного дома не оголялась. Периодически посматриваю на спину Ярослава, быстренько натягиваю заранее приготовленные спортивные штаны, завязываю потуже пояс, закручиваю поворозки в огромный бантик, а справившись, громко выдыхаю:

— Я все! Можешь поворачиваться.

Упрашивать не надо — он тут же возвращается лицом ко мне.

— Теперь, пожалуй, я? Не возражаешь? — сально ухмыляется.

Издевается?

— Да ради Бога! — вздернув подбородок, выбираюсь из шкафа. — Чай уже готов, я так понимаю? Куда мне идти?

— Ну что ты! — округляет глаза. — Я только поставил воду.

— Очень долго возился, а всего лишь воду залил и огонь, как древний человек, развел? — хмыкаю, походя задеваю его своим плечом. — Переодевайся, я вниз спущусь. Можно?

— У меня электрочайник, кумпарсита. А что за тон? — своей искусственной рукой прихватывает мои дергающиеся пальцы. — Не возражаю, если здесь побудешь. Подвиг повторишь и отвернешься — проблем не будет.

Торможу и резко останавливаюсь, опускаю взгляд — рассматривая наше переплетение, краснею сильно и смущаюсь.

— Я не люблю, когда за мной подсматривают, Ярослав. Как и все здоровые люди, я полагаю. Это подло! Исподтишка, например, — шепчу, следя за тем, как бережно своими неживыми пальцами он перебирает мою кисть. — А вот это приятно, — зачем-то говорю об ощущениях от того, что он делает с моей рукой, жмурюсь от удовольствия и тихо добавляю, — даже очень. Теплый материал и не царапает кожу.

— Тебе не больно? — бережно перехватывает мою руку.

— Нет.

— Мне трудно свою силу рассчитывать, — объясняет мне, как несмышлёному ребенку. — Я не слишком сжимаю тебе кисть?

— Нет, — пытаюсь выпутаться из его захвата.

— Не уходи, — краснея шепчет, — останься здесь.

— Я не ухожу. Вещи не высохли.

И не только! Неединственная причина, если честно. Чего душой кривить, вилять хвостом, меня чрезвычайно заинтересовали его фотографии. Необычный вернисаж!

— Ты не возражаешь, если я, — обвожу свободной рукой комнату, — посмотрю.

— Нет.

Ярослав, наконец-то, отпускает, а я отхожу в сторону, демонстрируя мужчине очень неуверенную, пошатывающуюся от не по размеру подобранной одежды походку…

— Даша, подожди! — отвернувшись, вдруг останавливает меня.

Выполняю просьбу и замираю. Глубоко дышу, считая пульс и контролируя слишком громкое сердцебиение. Стою и чего-то жду. Подойдя к своему шкафу, пошурудив здоровой рукой в выдвижных ящиках, Ярослав вытаскивает оттуда комок чего-то непонятного. Ниточный клубок? Он сейчас серьезно? Начнем вязать?