Лагерь

— Чертов педсовет, из-за Артемьева все планы коту под хвост! Умаслил Лидию Львовну печальными пантомимами, а она возьми да подпиши приказ о зачислении.

Телефон Яны ожил. Она переменилась в лице, засветилась счастьем и любезно ответила:

— Да-да, Герберт Карлович, — а дальше Антон не слушал. Зайдет после столовой — к эпилогу.

…На обеде уплотнились за общим столиком. Как в июле. Будто не было череды исков, смены директора, и взаимных претензий ко всем участникам застолья. Антон пожал руку Матвею, и отхлебнул чай. Аппетит почему-то пропал.

— Кто читал новости? — спросила Таня, наевшись лазаньей. Настя подняла ладошку.

— Я.

— Естественно, мы вместе лазили в компе. Кто еще?

— От нефиг делать по пути в школу, — встрял Леша.

— Те самые новости? — Таня акцентировала второе слово.

— А-а-а…Те самые…

Антон недоуменно спросил:

— Вы о чем?

— Полиция подтвердила убийство Жанны, — сказал Леша. — Умышленное причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть.

— Это давно не новость, — пробормотал Антон.

— Для нас — нет. Для непосвященных — да. Родители Жанны выдвинули обвинение и предъявили иск на баснословную сумму. В том числе за моральный ущерб. Завтра сюда нахлынут опера́, послезавтра репортеры и к Рождеству эту шарашкину контору разгонят ссаными тряпками. — Леша в упор посмотрел на Матвея. — Так что суши сухари, Давыдов.

— Я никого не убивал, — сказал он ровно.

— Статья 32 УК РФ. Соучастие в преступлении.

— Ты дома точно математикой занимался?

— То, чем я занимался — не несет вредоносных последствий. А вот ты…

— Это компетенция судмедэкспертов, а не одержимых школьников. — Матвей пресек полемику скрежетом табурета о плитку. Поставив тарелки башенкой, он перекинул сумку через плечо и предложил: — Не веришь мне — поговори с Малиной. Без посредников.

— А я поговорю! — выкрикнул Леша вдогонку. Настя одернула его возгласом:

— С ума сошел?

— Спокойно, без моего согласия у нее ничего не получится, — принялся он за пересказ подробностей.

Антон по горло пресытился. И бубнежом Артемьева, и трюками Малины, и влюбленным взглядом Насти, направленным не на него. Тем паче, через четыре пролета вершился суд над Яной, и прозевать ее провал было попросту непозволительно. Поэтому парень, перепрыгивая через две-три ступеньки, возвратился в спальню и застал там Яну.

Она сидела, сжимая в руке телефон. Вся такая чистенькая, прехорошенькая и славненькая, в пушистом свитерке из розового мохера, с бриллиантовыми гвоздиками в аккуратных ушках, с изящными колечками на дрожащих пальчиках и бордовыми пятнами на зареванных щеках. Антон уместился на боковушке кровати и заглянул под рыжую шевелюру, скрывающую пол-лица.

— За что? — ненавистно выплюнула Яна, поднимая мокрые ресницы. — Что я такого сделала?

— Пожалуй, станцуем от печки, — сказал Антон и передвинулся к компьютеру, чтобы быть прямо напротив Яны. — 2013 год. Марго исполнилось 19, и папа подарил ей машину. Он и тебе подарил, на двадцатилетие. Похуже, и тем не менее, приличную, пятого года выпуска. Хонду, да? А Марго рассекала на новехонькой Инфинити…Помнишь, мы отмечали твой день рождения в ресторане? Ну, когда папа пригнал Хонду под террасу, и ты понеслась к проезжей части в вечернем платье и обняла моего папу, а потом села за руль и всю дорогу благодарила…Помнишь? Марго катилась сзади на Инфинити, мы доехали до озера и вышли на берег. Тогда я посмотрел в твои глаза. Ты так завидовала Маргарите…Ты проклинала ее за то, что ей подфартило с отцом и с братом, потому что твои родные даже не поздравили с круглой датой.

— Мне плевать на всех, кроме мамы, — Яна подняла ненавидящий взгляд. Антон ухмыльнулся:

— Не плевать тебе. Через год Марго купили лофт в Парусе, и она, как добросовестная подружка, позвала тебя на новоселье. Ты выжала сотку на МКАДе, подвеска застучала, и ты в сердцах сказала, что Герберт Карлович зажал денег на нормальный автомобиль и сплавил тебе б/у барахло. Помнишь, а?

Ты злилась в лифте, когда мы поднимались в квартиру, а потом Марго открыла…Я увидел твои глаза. Ты смотрела так, будто мечтала, чтобы Марго попала под машину, и ты бы заняла ее место и стала дочкой Герберта Карловича, и купалась бы в украшениях, шубах и золоте. После новоселья ты подбросила меня до дома и поехала в двушку, в Чертаново, к больной маме. И перед тем, как соскочить в центре, я посмотрел в твои глаза. Знаешь, Яна, я верил так же преданно, как Марго, как Герберт Карлович. Когда у нас закрутилось…Ну, когда мы поцеловались и остались на ночевку у Марго: она в смежной комнате, а мы на соседних кроватях…Тогда я был самым счастливым человеком на планете. Втрескался аж до бабочек в животе. И после трагедии искал поддержку у тебя, а ты изменяла мне с Павлом, а Павлу со мной.

— Я ни разу не изменяла! — проревела Яна и ее затрясло, как при лихорадке.

— Кружка «Паша». Ты соврала, что так звали деда…И вышло реально глупо, потому что я помню твоего деда. Его звали Иван.

— По папиной линии, — простонала Яна.