Лагерь

После того, как машины разлетелись по городам, Леша и Матвей осели в своих спальнях и больше недели не подавали ни слуху, ни духу. И вот пару дней назад их тропинки пересеклись в беседке. Леша костерил Малину всеми комбинациями непристойностей. Сам Матвей почти не слышал и не видел, что происходит вокруг и украдкой следил за окнами спальни.

— Кажется, останусь на второй год, — иногда жаловался Леша. — Математик вообще рехнулся, пятый раз переписываю тест — всё равно двойка.

— Позвони репетитору, пока клеточки в журнале не закончились, — ухмылялся Матвей.

— Да мне эта математика, как корове третий рог! Ну, почему нам так хотят вдолбить ненужные знания? Они что, госплан какой-то выполняют? А? Я эти задания уже наизусть знаю, вот сел бы кто да решил за меня!

— Чтобы ты остался в школе и подгадил Малине?

— Прикрывай, сколько влезет — я обрыщу здесь все и найду ее.

После прений парни не сталкивались до Рождества Христова, а великий праздник поневоле проводили вместе в дровяном склепе.

— Есть прогресс? — спросил Матвей без интереса. Мыслями он задабривал Малину, не побоявшуюся грешить бранью в святой день.

— Э, не…Мое фиаско и Репину не снилось![14]

— Приплыли? Исключают?

— Валерьевич сказал, если не разгребусь до завтрашнего — переведут по месту прописки. Хотя, к февралю школу прикроют, так что…

Матвей выпал из коматоза и взволнованно воскликнул:

— Как к февралю?

— Есть классная штука, называется «новости». Родители Жанны добились какой-то ясности в деле и хотят разогнать лагерь. Я утром узнал. Планировали отпустить всех уже на каникулах, но там возникли определенные сложности…Короче, сам почитай.

Матвей прикинул, сколько циклов до февраля и в ужасе уставился на одноклассника. Два цикла. Два. И за это время нужно костьми лечь, чтобы разубедить Магду.

— Ты вроде хотел пообщаться с Малиной? — просипел он сухими губами. Леша еще не ответил, а Матвей уже продолжал:

— Слушай, мы не враги. Мы играем на одном поле, но целимся в разные ворота, — однажды он подумал: почему Леша враг? Он также против бесчинств Малины. Также против ее мании подчинить Лексея. — Мы играем на одном поле, но целимся в разные ворота. Я хочу, чтобы… — он потерялся в сравнениях, — …мяч раздора был моим. Я живу ради этого.

— Ради футбола? — не сообразил Леша. Матвей хлопнул ладонью по лбу. Магда, как ты могла влюбиться в это?

— Я люблю Малину, — не вдаваясь в околичности, выстрелил Матвей и расписал Леше подробности судьбоносного путешествия. — Я не смогу переделать все воспоминания о тебе. Это марафон без финиша. Не хватит сил…Как хомяк в колесе. Несешься туда, откуда стартовал! В январе она опять встретится с тобой — и опять кросс по кругам ада. Я хочу выдернуть ее из западни. Сходи к ней, извинись за воскрешение, за ее страдание, за неоправданную веру и обязательно напомни, что без твоего согласия ее бессмертие превратится в ад наяву, а согласия ты не дашь…

Леша поперхнулся слюной.

— Заискивать перед существом, которое убивает людей, как бракованных котят?!

— Она не убийца! — голос Матвея звучал будто из параллельной вселенной. — Убийца — тот, кто убивает ради удовольствия.

— Убийца — тот, кто убивает, — жестко сказал Леша. — Не ищи отмазок.

Матвей ядовито усмехнулся.

— Забавно, ты сам довел ее до озлобленности, когда воскресил и сделал ноги. Ты сам виноват в гибели этих людей!

— Может, я еще в Пушкина стрелял? А что, мы с Дантесом отдаленно похожи, повесь на меня его грехи. Прошлая жизнь на то и прошлая, чтобы на нее не оборачиваться.

— Объясни это девушке, которая посвятила тебе служение.

— Объяснить, что она мне не сдалась?

— Да. — Матвей помолчал и сухо добавил: — Пожалуйста.

— Подозрительно это, Давыдов. То ты герой-любовник, то отчаянный мститель, то овчарка-поводырь, то интриган-затейник. Вдруг, я пойду тебе на уступки, а ты обманешь, как обманул Олесю, а она тебе верила…

— Я не знал, — с нажимом повторил Матвей. — А ты ни дня не прожил, не подумав о мести.

— Ни минуты! Я бы… — Леша сжал кулаки и замахнулся на скамейку.

— Ты бы все отдал, чтобы вернуть Олесю, — зашептал Матвей, пылая маниакальным жаром, — а Малина — чтобы вернуть тебя.

Леша поднял затуманенные ненавистью глаза. В смуте не сразу вскрылась доносимая суть:

— Хм, Малина ждет, пока я дам добро?

— Но ты не дашь, — облизал сухие губы Матвей.

— Это точно подкосит ее…А ты не такой плюшевый, каким кажешься. Ломать мечты любимого человека — даже я на такое не способен.

— Я всегда в первую очередь думаю о Малине, — огрызнулся Матвей. — Не хочу, чтобы она разочаровалась в тебе из-за своей недальновидности. Я спасаю ее.

— Вот и новая кличка. «Спаситель-искуситель». Ладно… — Леша высокомерно кивнул. — Учти, я не послал тебя только потому, что во всей школе остался дорогой мне человек. Черт знает, чем все обернется, если я откажусь.

— Так ты в строю?

— При условии, — потребовал Леша. — У меня вся башка забита математикой и контрольной.

— Да решу я твою контрольную, — вскрикнул Матвей, протянув руку к Лешиному рюкзаку. — Там дел на пять минут.

***