Латышские стрелки в борьбе за советскую власть

После ранения меня лечили в госпитале в городе Тихвине. И тут, как только немного пришел в себя, я стал искать однополчан, латышей. В соседней палате оказался раненый стрелок по фамилии, если память мне не изменяет, Калнынь. Мы с ним старались держаться вместе, вместе выписались из госпиталя в конце ноября, вместе поехали в Петроград за назначением в свою часть. Но тут меня вздумали направить в русскую воинскую часть, а мне совсем не хотелось расставаться с латышами. Вместе с Калнынем пошли мы к товарищу Петерсу – коменданту Петроградского укрепленного района. Выслушал он меня внимательно и распорядился отправить в ставший для меня родным 5-й особый латышский стрелковый полк.

Добрались мы с Калнынем в конце ноября до второго эшелона полка, который разыскали в Ямбурге (ныне город Кингисепп), а сам полк уже вел бои за Нарву. Я имел право на отпуск для поправки, но, боясь отстать от своего полка, не воспользовался им, а поправку проходил в своей солдатской семье. А встретили меня тут не хуже, чем в родной семье. Времена были трудные, но товарищи делились со мной всем, даже последними кусочками сахара, который тогда в нашем красноармейском пайке был немалой драгоценностью. Благодаря помощи товарищей я поправился быстро и вскоре вернулся в строй, в свою 5-ю роту, где был назначен на первую в своей жизни командную должность командира отделения. Даже тогда, в свои 19 лет, я понимал, какое большое мне оказывают доверие, поручая командовать такими замечательными и бывалыми бойцами, какими были латышские стрелки.

Здесь же, в районе Ямбург – Нарва, мне было оказано еще одно великое доверие. Еще раньше я состоял в «сочувствующих» (тогда ведь кандидатов в члены партии не было вовсе, их в какой-то мере заменял институт «сочувствующих»), откуда прямой путь был в партию. 15 января 1920 года в лесу в шалаше на собрании коммунистической ячейки полка я был принят в ряды партии Ленина, партии большевиков. Тут же, на собрании, мне был вручен партийный билет – процедура тогда была простой.

Вскоре подоспел мир с буржуазной Эстонией, и полк вернули в Москву. После тяжелых трехмесячных боев под Петроградом и Нарвой полк нуждался не только в отдыхе, но и в пополнении. На это ушла весна 1920 года, и лишь в начале лета 5-й полк отправили на фронт – на этот раз на юг, против Врангеля. Мы успели туда как раз в ту пору, когда Врангель предпринял отчаянную попытку вырваться из Крыма в степи Северной Таврии. Вначале его наступление имело успех, он дошел до Александровска (нынешнее Запорожье) и угрожал Донбассу. Нашему полку сразу по прибытии на фронт пришлось вступить в тяжелые бои с наступавшим врагом.

В районе Мелитополя нам приходилось вместе с другими героически сражавшимися частями Красной армии отражать непрерывные атаки врангелевцев, нередко переходя в контратаки. Правее, на берегах Днепра, совсем неподалеку стойко дралась с врагом Латышская дивизия, а нашему полку все не удавалось присоединиться к ней. Здесь же, под Мелитополем, в одном из тяжелых боев наш полк попал в окружение, но воевал геройски. В строю оставалось совсем мало бойцов, да и те большей частью были легко ранены. Врангелевцам тогда удалось захватить часть наших товарищей в плен. В числе их оказался и комиссар полка Лундер. Однако спустя несколько часов он бежал, бежал смело, я бы сказал, дерзко. Ночью (захватили его вечером), улучив момент, почти на глазах у растерявшегося конвоя, он кинулся в густые заросли кукурузы. Белые быстро спохватились, открыли огонь, но Лундер под прикрытием темноты скрылся в кукурузных «джунглях» и, уйдя от врага невредимым, вскоре добрался до своих.

В ожесточенных боях под Мелитополем наш 5-й особый полк понес огромные потери. Тогда-то и было решено вернуть его остатки в Латышскую дивизию, которая обороняла вместе с другими соединениями прославленный Каховский плацдарм. Оставшаяся часть наших бойцов и командиров влилась в 5-й полк дивизии, а некоторые были распределены по другим полкам. Я попал в 4-й полк, где занял ту же должность, которую последнее время занимал в своей части, – командира взвода.

В августе врангелевцы предпринимали отчаянные попытки овладеть Каховским плацдармом, опрокинуть наши части в Днепр. Но, несмотря на все усилия, им это не удавалось. Умело и основательно укрепленные позиции (их сооружали по плану и под руководством замечательного военного инженера Карбышева – того самого, который своим геройством и мужеством во время пребывания в немецком плену в годы Великой Отечественной войны снискал себе вечную славу), а также мужество бойцов 15-й, 51-й и Латышской дивизий, стоявших насмерть, помешали «черному барону» осуществить свой замысел – плацдарм оставался нашим.