Лавка древнойстей. Том 2

— Боже! сколько стычекъ у меня было съ Квильпомъ по этому самому длу! Онъ-таки суровый человкъ, этотъ Квильпъ, и я чуть было не потерялъ его практику, потому что вступился за несчастныхъ. Но меня поддерживала мысль, что я защищаю угнетенную добродтель, и я побдилъ.

Онъ смиренно сложилъ губы, стараясь будто бы подавить нахлынувшія чувства. «Однако, онъ совсмъ ужъ не такой дурной человкъ», думалось Киту.

— Я уважаю тебя, Китъ, говорилъ Брассъ въ волненіи. — Я былъ свидтелемъ, какъ ты себя велъ въ отношеніи къ старому хозяину, и, повторяю, я уважаю тебя, не смотря на твое скромное положеніе и на твою бдность. Не по платью сужу я о человк, а по его сердцу. Что платье? По-моему полосатый жилетъ — та же проволочная клтка, въ которой сидитъ птичка — сердце человческое. И сколько такихъ птичекъ томятся въ своихъ клткахъ и, просовывая голову черезъ ршетку, стараются приласкаться ко всякому человку!

Эта поэтическая метаора — Китъ былъ увренъ, что намекъ относился къ его собственному полосатому жилету — совершенно его покорила. Этой побд не мало способствовалъ также сладкій голосъ и отеческое обращеніе Брасса, который напустилъ на себя такую святость, что, право, недоставало только толстаго вервія вокругъ его пояса да черепа на камин, чтобы принять его за настоящаго отшельника.

— Ну, да что объ этомъ говорить, прибавилъ онъ, улыбаясь, какъ улыбается добрякъ, съ сожалніемъ вспоминая о своей мягкости и слабохарактерности. — Ты лучше возьми-ка вонъ то — и онъ указалъ Киту на дв серебряныя монеты, лежавшія на стол.

Китъ посмотрлъ на деньги, потомъ на Брасса, не ршаясь взять.

— Возьми ихъ себ, настаивалъ Брассъ.

— Отъ кого это? началъ было Китъ.

— Не все ли теб равно отъ кого? Ну хоть бы отъ меня, перебилъ его Брассъ. — У насъ надъ головой живетъ такой эксцентричный господинъ, что намъ нтъ надобности много распространяться объ этомъ вопрос. Ты, конечно, меня понимаешь, Китъ! Возьми ихъ, и длу конецъ. Между нами будь сказано, Китъ, теб не разъ еще придется получать подарки изъ того же источника; такъ мн кажется по крайней мр. Прощай, Китъ, прощай!

Поблагодаривъ нсколько разъ адвоката за подарокъ, Китъ взялъ деньги и поспшилъ домой, упрекая себя въ душ за неосновательную подозрительность относительно человка, оказавшагося такимъ славнымъ посл перваго же разговора.

Брассъ снова заплъ своимъ чуднымъ голосомъ, грясь у камина, и снова ангельская улыбка оснила его лицо.

— Можно войти? спросила миссъ Сэлли, заглядывая въ дверь.

— Конечно, можно, отвчалъ братецъ.

— Гм? вопросительно кашлянула сестрица.

— Да, могу сказать, дло уже сдлано.

XX

Чекстеръ недаромъ сердился, разсказывая о дружб, установившейся между постояльцемъ Брасса и семействомъ Гарланда. Дружба эта не только не охладвала, но, повидимому, росла. Старикъ Гарландъ имлъ съ нимъ постоянныя сношенія. Какъ нарочно, жилецъ Брасса, вроятно вслдствіе волненій и разочарованій, испытанныхъ имъ въ послднюю поздку, немножко прихворнулъ. Это сблизило ихъ еще больше: не проходило дня, чтобы кто нибудь изъ семьи Гарландъ не постилъ больного.

Такъ какъ лошадка къ этому времени напрямикъ отказалась слушаться кого либо, исключая Кита, ни одна поздка не могла состояться безъ его участія; кром того, онъ, какъ почтальонъ, каждое утро являлся въ извстный часъ въ Бевисъ-Марксъ съ какимъ нибудь порученіемъ.

М-ръ Самсонъ Брассъ, вроятно не безъ причины такъ усердно подстерегавшій Кита, вскор научился издали распознавать рысь лошадки и стукъ кабріолета. Какъ только, бывало, усльшитъ онъ, что экипажъ заворачиваетъ за уголъ, онъ тотчасъ же откладываетъ перо въ сторону и весело потпраетъ руки.

— Ха, ха! опять здсь пони! славная лошадка! и какая послушная, не правда ли, м-ръ Ричардъ? не правда ли, сэръ? говоритъ онъ, посмиваясь.

Дикъ обыкновенно отвчаетъ что попало, и тотъ становится на спинку кресла, чтобы, поверхъ занавски, поглядть въ окно, кто пріхалъ.

— Опять старый джентльменъ! восклицаетъ онъ. — Какая представительная наружность, м-ръ Ричардъ! Вс черты дышатъ спокойствіемъ и благоволеніемъ. На мой взглядъ, онъ олицетворяетъ собой короля Лира въ ту пору его жизни, когда онъ еще владлъ своимъ королевствомъ. То же добродушное лицо, т же сдые волосы, та же небольшая лысинка, таже способность вдаваться въ обманъ. Пріятный, очень пріятный предметъ для созерцанія!

М-ръ Гарландъ выходитъ изъ экипажа и отправляется наверхъ, а Самсонъ кланяется и улыбается Киту изъ окошка, затмъ выходитъ на улицу, чтобы съ нимъ поздороваться, и между ними завязывается равговоръ въ род слдующаго:

— Холеная лошадка, говорилъ Брассъ, лаская пони, это длаетъ теб честь, Китъ! она такая гладкая и такъ блеститъ, точно ее съ головы до ногъ покрыли лакомъ.

Китъ улыбается, приподнимаетъ шляпу и самъ треплетъ лошадку, увряя Брасса, что другой такой, пожалуй, и не найдешь.

— Дйствительно, чудный конь! восклицаетъ Брассъ, — и, къ тому же, умница какой!

— Онъ все равно, что человкъ, пойметъ, что ему ни скажешь, расхваливаетъ Китъ лошадку.