Леди-пират

Служанка принесла дамам по чашке шоколада. Дом Кормаков, как и дом Эммы, и множество других в тех местах, представлял собой длинное деревянное строение, выкрашенное белой краской. Балконы с резными перилами, сплошь увитыми бугенвиллеями, опирались на колоннаду, и на первом этаже получалась очень уютная терраса, которую нередко превращали в гостиную. Терраса достаточно продувалась ветром для того, чтобы там можно было укрыться от нестерпимого июльского зноя, а легкая решетка, совершенно скрытая побегами жасмина, защищала от палящих лучей солнца. Вот там-то и принимала гостью Мария Бренан.

Дом, расположенный в прелестном уголке, был убран с большим вкусом. Мария Бренан сумела очень быстро приспособиться к новой жизни и из служанки, которой была прежде, превратилась в настоящую леди, одну из самых знатных дам Чарльстона.

— Энн сегодня ночью опять снился кошмар, — пожаловалась она, едва ушла служанка.

— Кошмар? — переспросила Эмма.

Мария Бренан кивнула:

— Все тот же. Смутный. Крики, плач, запах пороха, лужа крови… И оглушительный грохот. Она проснулась с воплем. И сегодня утром, за завтраком, снова меня расспрашивала.

— Надеюсь, вы ничего не сказали?

Глаза Марии Бренан наполнились слезами, которые она тщетно старалась удержать.

— Конечно. Я снова ей повторила, что это воспоминание о нападении разбойников, жертвами которого мы здесь стали. Как всегда. Но мне показалось, что она уже в это не верит. К счастью, пришел ее учитель французского, и мне больше не пришлось выкручиваться. Но ведь она непременно к этому вернется. Энн очень упряма. Она всегда добивается своего.

«Как ее мать», — вздохнув, подумала Эмма.

— Сударыня, — прервала их разговор служанка. — Простите, что мешаю, но преподобный отец хочет передать вам лично отчет в деньгах, потраченных на благотворительность.

Воспользовавшись тем, что девушка отвлекла Марию, Эмма, притворившись, будто тянется к своей чашке, стоящей на подносе, незаметно высыпала в чашку леди Кормак содержимое нефритового кабошона, вправленного в кольцо.

— Вам не помешает, если святой отец к нам присоединится? — спросила Мария.

— Нисколько. Просто вернемся к этому разговору чуть позже.

Пастор уже шел к ним.

— Дорогие мои! — воскликнул он, целуя дамам руки.

С приходом святого отца разговор, по мнению Эммы, сделался скучным. Как и все именитые жители Чарльстона, она часть своих денег отдавала на благотворительные цели, получая в качестве вознаграждения индульгенции, которые ей были совершенно ни к чему. Ее душа давным-давно принадлежала дьяволу, и отношения с Всевышним она поддерживала лишь для того, чтобы поддержать собственную репутацию.

Единственный интерес, какой она извлекала из присутствия рядом с ними этого человека, заключался в том, что он создавал ей алиби. Все трое приятно беседовали, попивая шоколад. Мария Бренан выпила все до последней капли. Не прошло и часа с тех пор, как Эмма с ней распрощалась, — и первые спазмы заставили несчастную корчиться, сгибаясь пополам. Послали за врачом, но Мария Бренан скончалась раньше, чем тот пришел.

Эмму никто не мог заподозрить. Она научилась использовать эликсиры Балетти. То, что способно было исцелять, могло и убивать. Отныне она получила тому доказательство.

Уильяму Кормаку снова придется полностью подчиниться ее воле, если он не хочет потерять и дочь, и все то, чем обладает.

25

— Это фрегат, — уверенно сказал Корнель.

Ему не требовалось смотреть в подзорную трубу, чтобы в том убедиться, — достаточно было увидеть очертания корабля.

— Да, вы хорошо разглядели, капитан, — подтвердил Клещи, отнимая от глаза прибор. — Что будем делать?

— Догонять. Мне надо действовать, чтобы успокоить нервы, — заявил капитан.

Клещи повиновался.

— Держи круче к ветру! — заорал он.

На мачтах тотчас засуетились.

Корнель вытащил трубку из кармана и набил ее, не сводя глаз с фрегата. Он снова вышел в море. Так лучше и для матросов, и для него самого. Мери выжила, но была еще слишком слаба для того, чтобы вернуться на судно. Кривоногий поручил ее заботам трактирщика Набей-Брюхо и местного доктора с острова Черепахи, посоветовав им лечить больную иезуитским порошком, чтобы быстрее поставить на ноги. Жар немного спал, но изнурительная лихорадка все еще не прошла. Проведя с больной неделю, Кривоногий счел, что она будет вне опасности, но при условии: только если останется на берегу. Никлаус-младший наотрез отказался ее покинуть даже ради того, чтобы отправиться за сокровищами.

«Совершенно незачем здесь торчать и томиться у моей постели, умирая со скуки, — сердилась Мери и призывала своего капитана: — Снимайся с якоря, Корнель! Снимайся с якоря и поднимай паруса за себя и за меня!»

Ради нее он был готов на все.

— Это точно торговое судно, — уверенно сказал Клещи несколько часов спустя.

— Ну так мы его возьмем, — решил Корнель. — Возьмем хитростью, поскольку силы у нас равные. Незачем рисковать нашими людьми.