Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

Обратимся к содержанию документов, отобранных у А. М. Щастного. В датированном самой ранней датой, 3 марта 1918 г., содержится требование к Совнаркому немедленно прекратить деятельность «народного комиссара по морским делам Дыбенко» и «матросов с военного транспорта “Океан”» Мясникова, Забелло, Белозерова и Буданова, которые «не только противодействуют осуществлению плана приобретения Германским правительством кораблей Балтийского флота, но в сообществе с оборонческими анархическими группами готовят флот к военным действиям или самоуничтожению»^[808].

В следующем по внутренней хронологии документе (от 30 марта) немцы выражают удовлетворение по поводу отстранения главного комиссара Балтийского флота Н. Ф. Измайлова и недовольство назначением на эту должность Е. С. Блохина, «так как Блохин числится в оборонческой группе бывшего Морского комиссара Дыбенко»^[809]. О другой копии этого документа упоминает В. И. Старцев^[810]

.

В документе от 9 апреля говорится о том, что немецкие агенты во главе с капитанами Миллером и Бахом навербовали в Кронштадте людей, которые готовы взорвать корабли, могущие принять участие в боевых действиях против немцев. Среди намеченных к взрыву – «Петропавловск», «Андрей Первозванный», «Рюрик» и «Петр Великий»^[811].

В другом документе с той же датой немцы заявляют, что у них есть сведения о намерении группы матросов передать часть судов Балтийского флота финской красной гвардии для защиты Выборга и Бьорке. «Считаем своим долгом указать, что этот акт будет признан нашим верховным командованием достаточным поводом для оккупации Петербурга и требования полного разоружения Кронштадта и находящихся в порту военных кораблей», говорится в документе^[812].

Документ с самой поздней датой (10 апреля) в архивном уголовном деле А. М. Щастного для исследователей недоступен, поэтому мы приводим его содержание по публикации. Он был адресован В. И. Ленину, и в нем выражалось беспокойство немцев в связи с тем, что три русских матроса ведут наблюдение за моряками-эстонцами на кораблях Балтийского флота. Целью этой тройки является разоблачение связей эстонцев с немецкими агентами и командами ледоколов «Тармо» и «Волынец»^[813]

. Немецкое командование требует выяснить, по чьему приказанию ведется наблюдение и как к этому относится ВВС.

При рассмотрении этих документов бросаются в глаза противоречия в их содержании. В марте немцы якобы хотели получить корабли и боролись с их возможным взрывом, а уже в апреле сами вербовали агентов для их подрыва, причем настолько успешно, что для этого им хватило буквально несколько дней. Среди «намеченных к уничтожению немецкими шпионами» были всего один из четырех новейших линкоров флота «Петропавловск», один из трех имевшихся устаревший линкор «Андрей Первозванный», единственный броненосный крейсер «Рюрик» и не имевшее ни малейшей боевой ценности учебное судно «Петр Великий» (к тому же переименованное в «Республиканец» распоряжением коллегии Военно-морского революционного комитета еще 10 ноября 1917 г., за пять месяцев до того, как его «заминировали» «немецкие шпионы»)^[814]. «Андрей Первозванный» значился среди намеченных к взрыву и укомплектованных навербованными в Кронштадте агентами в документе, датированном 9 апреля. В этот день он еще пробивался через льды Финского залива и пришел в Кронштадт лишь 10 апреля. Как сейчас известно, экипажи ледоколов «Тармо» и «Волынец» были жертвами, а не предателями, и не имели никакого отношения к немецким шпионам.

Исходя из того, что мы знаем о «кухне» А. М. Оссендовского, он подгонял свои документы под свершившиеся события и, очевидно, взял первые попавшиеся «громкие» названия кораблей флота и вставил их в свое произведение. Если бы немецкие шпионы действительно собрались взрывать Балтийский флот, их первоочередной целью должны были бы стать новейшие линкоры – «Петропавловск», «Полтава», «Гангут» и «Севастополь», все прочие корабли флота имели значительно меньшую боевую ценность. Если немцы дали большевикам команду передать им корабли в Гельсингфорсе, а группа патриотов вывела их в Кронштадт вопреки воле руководства, то что мешало немцам заставить большевиков передать корабли в Кронштадте, а не уничтожать их? В любом случае немцы должны были бы потребовать наказать ответственных за самовольный переход в Кронштадт, однако об этом они в своих распоряжениях не упоминают.