Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

В апреле – мае 1918 г. Ф. Кроми участвовал в антигерманской пропаганде среди моряков Кронштадта, чтобы они уничтожили флот, если это будет нужно^[401]. Предоставим слово самому Ф. Кроми. В апреле 1918 г. он докладывал руководителю морской разведки адмиралу У. Р. Холлу: «… я считаю флот в Кронштадте в небезопасном положении [по отношению к немцам], но о его уничтожении не может быть и речи, если Развозов не вступит в свою должность снова»^[402]

. В конце месяца он писал: «… я надеюсь (хотя и слабо) на покупку некоторых чрезвычайных происшествий в Кронштадте»^[403]. Это несомненно свидетельствует о прямом финансировании Ф. Кроми нелегальной организации в Кронштадте. Упоминание о пропаганде наводит на мысль о том, что одним из ее инструментов могло быть распространение среди моряков «документов Сиссона», о чем мы подробнее расскажем далее.

Недавно А. А. Зданович опубликовал сведения о том, что после Ледового похода Ф. Кроми удалось создать организацию для уничтожения кораблей, во главе которой стоял капитан 2 ранга В. А. Виноградов. Его ближайшими помощниками являлись подводники капитан 1 ранга Аполлинарий Николаевич Никифораки (1880–1928) и капитан 2 ранга Николай Константинович Нордштейн (1884–1936). В организацию входили десятки офицеров, в том числе старший лейтенант Борис Александрович Иванов (1884 – после 1920), который должен был организовать взрыв одного из эсминцев, стоявших у Балтийского завода, а передать ему взрывное устройство должен был мичман Яков Евгеньевич Бунимович (1892 – после 1921). «За каждый корабль назначалась определенная сумма в зависимости от его важности. В среднем выделялось от 12 до 14 тыс. рублей. Часть их (6–7 тыс.) разрешалось получить до завершения операции и потратить на личные нужды привлеченных к делу моряков»^[404]

. В сущности, это были не такие уж большие суммы – с учетом инфляции в переводе на современные деньги по золотому курсу на один корабль приходилось не более 4,3 млн руб. В какой-то момент В. А. Виноградов решил организовать взрыв кораблей, не дожидаясь прихода немцев, однако вынужден был срочно покинуть Петроград, «не передав деньги и не сделав соответствующих распоряжений хранителю взрывных устройств»^[405].

Мы полагаем, что операцию В. А. Виноградова можно датировать, опираясь на рассказ капитана 2 ранга Георгия Ермолаевича Чаплина (1886–1950). В воспоминаниях он описывает свою встречу с Ф. Кроми и представителями британской, французской и американской военных миссий в английском посольстве. Там Г. Е. Чаплин узнал, что союзники получили документы, которые доказывают, что большевики собираются «передать немцам ряд лучших судов нашего флота»^[406]

и захватить Печенгу. Также «союзные представители окончательно разочаровались в возможности создания “народной армии”, возглавляемой тогда генералом [А. В.] Шварцем»^[407]. Последнее указание позволяет датировать эту встречу временем вскоре после 12 мая, поскольку именно в тот день на совещании военных специалистов и руководства Петроградской коммуны выяснилось, что Г. Е. Зиновьев не собирается идти на поводу у офицеров и создавать «национальную армию» без комиссаров. Подробнее об этом совещании мы расскажем далее. Г. Е. Чаплину было «предложено взорвать теперь же все лучшие суда нашего флота»^[408]

. По его словам, он отказался это сделать^[409]. Вероятно, тогда Ф. Кроми решил дать команду на взрыв через В. А. Виноградова. Но и эта операция сорвалась.

Отметим, что форт Ино был взорван его комендантом капитаном К. М. Артамоновым 14 мая без согласования с командованием флота и Петроградского района. Нельзя исключать, что взрыв форта был частью английского плана уничтожения Балтийского флота. Даже если это было и так, взрыв Ино оказался в интересах России и не нанес вреда нашей стране. Несомненно, британцы не «клали все яйца в одну корзину». Параллельно с переговорами с Советским правительством они готовили собственный плацдарм в России – в Мурманске. К началу 1918 г. там уже находились британские корабли, а их командование вступило в контакт с Мурманским советом. 6 марта 1918 г. первый небольшой отряд британской морской пехоты высадился в Мурманске. Чтобы укрепить этот плацдарм, в Мурманск следовало направить «патриотически» настроенных русских, готовых, в случае чего, сражаться вместе с англичанами. В Петрограде была развернута «вербовка на Мурман», как это называлось. Одним из прикрытий этой деятельности была Русско-английская судостроительная и судоремонтная компания. Как пишет историк И. С. Ратьковский, «из других фигурантов дела [организации военно-морского врача В. П. Ковалевского] отметим генерал-майора [флота] А. Н. Рыкова и контр-адмирала М. М. Веселкина. Оба известные морские офицеры, члены “Русско-Мурманского ремонтного и судостроительного товарищества”. Последняя организация в числе прочих дел также занималась наймом и отправкой людей в Мурманск к англичанам… они “посылали своих людей на Север и вместе с англо-французами вырабатывали план оккупации Северной области”»^[410].