Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

В рамках этой логики, на наш взгляд, лежал план использования Чехословацкого корпуса против немцев и большевиков (или против большевиков и немцев) в России, который позволял не терять 2–3 месяца на его перевозку из Владивостока во Францию. Напомним, что в мае 1918 г. произошло втягивание Чехословацкого корпуса в его знаменитый мятеж, положивший начало полномасштабной гражданской войне в России. При этом рядовым чешским легионерам казалось, что восстание было спонтанным, спровоцированным рядом распоряжений советских властей, в частности о разоружении корпуса. Но в действительности уже в конце апреля в командовании корпуса сложилось ядро энергичных офицеров, считавших обоснованным, в том числе по идеологическим причинам, участие корпуса в антисоветской борьбе в России^[423]. Отметим, что сразу же после начала чехословацкого мятежа (25 мая), уже 1–2 июня, пресса стран Антанты начала ратовать за широкомасштабную интервенцию в России

^[424].

Точно так же логично было бы спровоцировать антигерманские восстания в западных областях России, в частности в Петрограде. При этом судьба самого города, разумеется, не принималась во внимание – главным было, чтобы немцы бросили в Россию как можно больше войск, облегчив тем самым положение войск Антанты на Западном фронте.

В конце мая среди антисоветского подполья активизируются настроения в пользу интервенции. Так, между 20 и 27 мая была принята резолюция 8-го Совета партии (правых) эсеров, призывавшая к интервенции^[425].

Мы полагаем, что уже в мае главной целью Ф. Кроми и других британских разведчиков России стало провоцирование восстаний под антигерманскими (и, разумеется, антибольшевистскими) лозунгами и подготовка собственной интервенции. Пропаганда идеи о тесной связи немцев и большевиков полностью отвечала этой цели. Отметим, что позиция французского руководства относительно использования Чехословацкого корпуса могла быть иной. По некоторым сведениям, французы до июня 1918 г. вполне искренне хотели перебросить корпус на Западный фронт^[426].

Напомним, что у Антанты уже был опыт операций по втягиванию в войну нейтральных стран с использованием любых средств. Например, в июле 1916 – июне 1917 г. Греция была «принуждена к войне» на стороне Антанты с использованием таких методов, как блокада, захват греческого военного флота, установление контроля за государственными учреждениями, помощь Элефтериосу Венизелосу (1864–1936) в мятеже против законного правительства, принуждение к отречению короля Константина I, клеветническая кампания против королевы Софии (прусской принцессы, сестры императора Вильгельма II). В этой операции заметную роль сыграл капитан 2 ранга французского флота Анри де Вертамон (1871–1963), который осенью 1918 г. будет заочно осужден советским судом по «делу Локкарта»^[427]

.

Характерно, что в шифровке от 25 мая Р. Локкарт передавал свое мнение о необходимости скорейшей интервенции союзников и о том, что в этом случае «абсолютно необходимой» мерой станет уничтожение Балтийского флота, причем Ф. Кроми самостоятельно договорился о мерах по уничтожению кораблей – очевидно, со своей агентурой. Однако, по мнению Ф. Кроми (в передаче Р. Локкарта), его договоренности сохранят свою силу лишь на недолгое время^[428]. Очевидно, британский разведчик предпринял еще одну попытку организовать взрывы, либо он сохранил старые контакты с завербованными им людьми помимо В. А. Виноградова. Нам представляется важной мысль Р. Локкарта о неизбежности уничтожения Балтийского флота силами заговорщиков, связанных с британской разведкой, в случае союзнической интервенции. Нельзя исключать, что таким образом британцы хотели облегчить себе захват Петрограда, не надеясь на переход флота на их сторону, поскольку оценивали позицию матросов как пробольшевистскую. Таким образом, морские офицеры, втянутые в организацию Ф. Кроми, оказывались в роли предателей национальных интересов, поскольку должны были уничтожить свой флот в угоду англичанам.