Легенды крови и времени

– Здравствуйте, маркиз, – ответил Пейн и поклонился.

– Но у меня для вас, помимо угощения, есть и некоторое утешение, – сказал Лафайет.

Слуги подали чай и молча исчезли.

– Знакомьтесь: это мой дорогой Док, лечивший меня в Брендивайне. Он большой поклонник вашего сочинения и способен чуть ли не целиком цитировать «Здравый смысл». Маркус де Клермон, представляю вам моего друга Томаса Пейна.

– Здравствуйте, сэр, – вежливо поклонился Маркус, но чувства, охватившие его, не вмещались в поклон, а потому он подбежал к Пейну и протянул руку. – Позвольте поблагодарить вас за все, что вы сделали для установления свободы в Америке. Во время войны ваш памфлет был для меня главным источником утешения.

– Я всего лишь пролил свет на самоочевидные истины, – ответил Пейн, пожимая руку Маркуса. Рукопожатие оказалось вполне обыкновенным, хотя Маркус давно подозревал, что Пейн тоже принадлежит к масонам. – Значит, Маркус де Клермон? Полагаю, вы были знакомы с доктором Франклином.

– Маркус и доктор провели немало прекрасных часов, занимаясь совместными опытами, – ответил Лафайет, усаживая Пейна. – Смерть Франклина стала ударом для всех, кто верит в идеалы свободы. В первую очередь, для его друзей. Его советы были для нас просто бесценными, особенно в нынешние тревожные времена.

Маркус узнал о смерти Франклина в первые дни после возвращения из Англии. Его старший друг умер от плеврита. Инфекция вызвала абсцесс легких, преградив доступ воздуха в организм. Маркусу думалось, что Франклин будет жить вечно, – настолько сильным характером обладал этот незаурядный человек.

– Согласен, это величайшая утрата. А если бы доктор Франклин сейчас находился здесь, о чем бы вы его спросили? – осторожно поинтересовался Пейн, с благодарностью беря чашку с горячим чаем.

Лафайет обдумывал вопрос, теребя ситечко заварочного чайника. Он предпочитал кофе и плохо ладил с завариванием чая. Маркус, которого мать с детства учила надлежащим образом готовить чай, спас маркиза от дальнейших страданий и сам наполнил свою чашку.

– Маркиз обеспокоен заявлениями месье Марата, – пояснил гостю Маркус. – Жан Поль обличает неискренность и считает торжества по случаю годовщины взятия Бастилии фривольными.

– Неискренность! Да как он смеет?! – воскликнул Лафайет, шумно опустив чашку на блюдце. – Меня, Док, можно упрекнуть во многом, но только не в отсутствии приверженности свободе.

– Тогда вам нечего бояться, – сказал Пейн, дуя на чай, прежде чем сделать глоток. – Как я слышал, Марат противится всем попыткам достичь согласия между его сторонниками и теми, кто придерживается более умеренных взглядов.

– Марат представляет собой угрозу. Я ему не доверяю, – признался Лафайет.

– Возможно, потому и он вам не доверяет, – ответил Пейн.

В кабинет вошел другой слуга и что-то прошептал хозяину на ухо.

– Сейчас к нам присоединится мадам де Клермон, – сообщил Лафайет, расплываясь в улыбке. – Какая приятная неожиданность! Чай она пить не станет, поэтому немедленно принесите вина. После утомительной поездки из Отёя мадам наверняка испытывает жажду.

Вернувшись из Лондона, Маркус до сих пор так и не свиделся с бабушкой. Он не представлял, как пройдет эта неожиданная встреча, ведь, чтобы потрафить Веронике, он игнорировал неоднократные бабушкины приглашения. Маркус встал, изрядно нервничая. Через мгновение в кабинет вплыла Изабо де Клермон, шелестя лентами и кружевами. На ней было светло-желтое платье в белую полоску. Его украшал букетик незабудок. Слегка припудренные волосы Изабо делали ее зеленые глаза и легкий румянец щек более заметными. Игривый наклон широкополой шляпы так и напрашивался на комплимент.

– Мадам! – Подойдя к Изабо, Лафайет поклонился, затем по-дружески поцеловал ее в обе щеки. – Вы привезли с собой ароматы летних садов. Своим появлением вы сделали нам замечательный сюрприз. Мы тут втроем говорили о предстоящем торжестве. Вы присоединитесь к нашему разговору?

– Здравствуйте, маркиз, – расплылась в улыбке Изабо. – Я просто не могла не заехать к вам, узнав от Адриенны, что вы тут один. Я прямо из Отель-де-Ноай. Как выросли дети! Анастасия с каждым днем делается все более похожей на мать. А Жорж – такой сорванец!

– Здравствуй, бабушка.

Слова приветствия были такими же скованными, как и внутреннее состояние Маркуса. Пытаясь это скрыть, он поцеловал руку Изабо. Только сейчас он понял, до чего же соскучился по ней.

– Здравствуй, Маркус. – Тон Изабо был холодным, словно над Сеной вдруг задул зимний ветер.

К счастью для Маркуса, остальные этого не заметили.

– Здравствуйте, мистер Пейн. Рада снова видеть вас во Франции, – сказала Изабо, поворачиваясь к Пейну. – Как ваша нога? Все так же распухает по утрам?

– Гораздо лучше, мадам. А как наш дорогой граф?

– Как обычно. Погружен в свои дела, – ответила Изабо. – Вы же знаете, его глубоко интересует, как Америка переживает юность своей государственности. – Она искоса посмотрела на Маркуса.

– Непременно поблагодарите графа за присланную мне копию письма мистера Бёрка месье Депону, – сказал Пейн.