Легенды крови и времени

Дверь квартиры Маркуса с одной стороны рассохлась и потрескалась, а с другой – набухла от воды с протекающего балкона. Открывалась она с трудом. Маркус приналег на дверь плечом, толкнул и обнаружил, что Вероника дома и ждет его.

Вместе с ней его дожидался дед.

– Филипп, – пробормотал Маркус, застыв на месте.

Присутствие главы семейства де Клермон в этой квартирке лишь подчеркивало ее запустение и убожество. Ростом Филипп превосходил многих людей и существ нечеловеческой природы, отчего казалось, что он занимает больше пространства. Сейчас дед сидел на краешке низкого стула, вытянув свои длинные ноги и скрестив их. Он явился не в привычной изысканной одежде, а в простой коричневой блузе. Если бы не высокий рост, его можно было бы спутать с санкюлотом. Филипп, сцепив руки за головой, смотрел на пламя очага, словно ждал появления оракула.

Рассерженная Вероника стояла у окна, кусая ногти.

– Где тебя носило? – спросила она, поворачиваясь к Маркусу.

– Я был на Марсовом поле, – ответил он, удивляясь вопросу. – Никак с Изабо что-то случилось? – спросил он Филиппа, поскольку только нечто чрезвычайное могло заставить деда явиться без предупреждения.

– Выбирай, Маркус: они или я! – заявила Вероника и приняла вызывающую позу, уперев руки в бока.

– А нельзя оставить этот разговор на потом? – Маркус промок, устал и проголодался. – Филипп, скажи, чтó тебе от меня нужно, и потом уходи. Сам видишь, как твое присутствие действует на Веронику.

– Думаю, мадам Вероника уже догадалась, зачем я здесь. – Филипп достал из кармана измятые листы. – Твой друг Марат подстрекает парижан к мятежу, тем самым нарушая завет. Одного этого уже хватило бы для беспокойства. Но он намерен напечатать призыв к убийству сотен аристократов, чтобы очистить нацию от потенциальных предателей. Марат собрался заклеить своими воззваниями все стены и двери Парижа.

Маркус выхватил листы у деда из рук, сразу узнав характерный «паучий» почерк Марата. Глаза побежали по строчкам, натыкаясь на зачеркнутые слова и пометки, отсылавшие к добавлениям на полях.

– Как ты сумел это добыть? – спросил ошеломленный Маркус.

– Ты ведь именуешь себя защитником свободы, – тихо произнес Филипп, не отвечая на вопрос. – Ты почитай, какие требования выдвигает Марат. Оказывается, для достижения мира и счастья нужно всего-навсего убить пятьсот или шестьсот аристократов. А ты почему-то спрашиваешь, как я добыл эту мерзость. По крайней мере, тебе хватило мозгов не обвинять меня в подделке.

Все трое знали: воззвание написано рукой Марата.

– Марат готов казнить твоего друга Лафайета, человека чести, сражавшегося и проливавшего кровь за свободу твоей родной страны. Он готов казнить короля и малолетнего наследника. Согласно Марату, я, твоя бабушка и Фанни тоже должны быть казнены. – Филипп сделал паузу, давая Маркусу осмыслить услышанное. – Неужели у тебя нет ни гордости, ни верности? Как ты можешь защищать такого человека? Как вы оба можете его защищать?

– Вы не мой отец, и у меня перед вами нет никаких обязательств, сир. – Вероника не просто так произнесла это старинное слово, означающее главу вампирской семьи, демонстрируя таким образом, что она осознаёт серьезность положения и опасные последствия, но не собирается подчиняться Филиппу. – Вы не имеете права приходить ко мне в дом и устраивать допрос.

– Ошибаетесь, мадам. Я имею полное право, – возразил Филипп, дружелюбно улыбаясь Веронике. – Позвольте напомнить, что я вхожу в Конгрегацию и потому наделен правом допрашивать вас, если почувствую с вашей стороны угрозу нашей породе.

– Вы хотите сказать, что вы один из членов Конгрегации, – не слишком уверенным тоном произнесла Вероника.

– Совершенно верно, – улыбнулся Филипп, блеснув зубами в сумраке. – Я допустил ошибку, неточно выразившись.

Но Филипп де Клермон не допускал ошибок. Эту истину он сам и Фанни пытались вдолбить Маркусу в его первые годы вампирской жизни, когда Маркус еще не разбирался в механике их семьи.

– Мне думается, Маркус, ты вполне созрел для учебы в Эдинбургском университете. Тамошние лекции по анатомии вряд ли будут более кровожадными, чем компания, с которой ты водишься в Париже, – сказал Филипп, протягивая Маркусу ключ. – Мэтью сейчас в Лондоне и ждет тебя. – (Маркус с подозрением смотрел на красивый старинный ключ.) – Это ключ от твоего дома, расположенного возле Сент-Джеймсского дворца, за городскими стенами, где воздух чище и где у тебя будет больше возможностей уединиться, чем здесь. Поблизости есть парк для охоты, – продолжал Филипп, держа в протянутой руке ключ. – Твоими соседями будут миссис Грэхем и ее муж. Она совсем плоха, и твоя поддержка очень пригодится Уильяму, когда его супруга отойдет в мир иной. Когда возобновятся занятия в университете, ты отправишься в Шотландию. Там ты будешь мне полезнее.

Маркус по-прежнему не торопился брать ключ. Он не сомневался, что его отправляют в Англию не только ради учебы и поддержки Уильяма в час кончины Кэтрин.

Филипп подбросил ключ, поймал и положил на угол ящика, служившего по мере надобности столом или стулом.