Легенды крови и времени

Учеба в лучшей медицинской школе Европы не могла компенсировать Уильяму отсутствие связей и денежных средств для открытия собственной практики. Старший брат Джеймс, практиковавший в Лондоне и Бате, полностью затмевал Уильяма своей славой и противоречивыми методами лечения. Самым известным был метод под названием «Небесная постель». Для супружеских пар, которые безуспешно пытались зачать ребенка – Джеймс считал это патриотическим долгом каждой пары, – Грэхем-старший предлагал особую кровать, разрисованную голубками. Постельное белье источало ароматы, способствующие зачатию. Матрас имел наклон, позволяющий парам совокупляться в самой выгодной позе. Изобретение Джеймса Грэхема вселяло надежду многим бездетным парам и увеличивало богатство изобретателя. Но оно же подрывало медицинские перспективы Уильяма Грэхема. К счастью, одной из бездетных пациенток старшего брата была Кэтрин Маколей. Когда они с Уильямом встретились, полюбили друг друга, а затем поженились, Уильям мог больше не беспокоиться о заработках.

– Как вам Эдинбург? – спросил Маркус.

Мэтью помнил о своем обещании отправить Маркуса на учебу, когда тот достаточно окрепнет и сможет выдерживать лекции по анатомии.

– Серый и сырой, – засмеялся в ответ Уильям.

– Я спрашивал про университет, а не про город, – пояснил Маркус, улыбаясь новому другу.

Маркус скучал по сверстникам, с которыми можно было бы беззлобно поругаться и переброситься шуткой. Они с Уильямом оба родились в 1757 году. Обоим было слегка за тридцать. Глядя на Уильяма, Маркус напоминал себе, как он выглядел бы сегодня, не сделай его Мэтью вампиром.

– Одни курсы были невероятно скучными. Другие захватывали. Так, наверное, везде, – сказал Уильям, закладывая руки за спину. – Надеюсь, вы скоро окажетесь в Эдинбурге. Непременно запишитесь на лекции доктора Блэка по химии, даже если доктор Грегори будет соблазнять вас работой с пациентами в палатах.

– А как насчет лекций по анатомии?

Маркус понимал, что должен охватить как можно более широкий спектр медицинских знаний, однако его первой любовью оставалась хирургия.

– Хирургические эксперименты доктора Монро отличаются безграничной любознательностью и такой же смелостью. Вам непременно стоит на них записаться. Знакомство с его методами и открытиями позволит вам многое узнать, – посоветовал Уильям.

Слыша об этом, Маркусу почти захотелось остаться в Англии, хотя он знал, что должен как можно скорее вернуться во Францию и вновь примкнуть к революции. К тому же он скучал по Веронике.

Маркус с Уильямом вышли из леса и двинулись на восток по Монашеской аллее, пересекавшей поля. Когда-то эта дорога, окаймленная деревьями, вела к дому, которым владело Редингское аббатство. Нынче здание лежало в развалинах. Мэтью подробно рассказал, как оно выглядело в прошлом, и Уильям нарисовал акварель. Священнослужители Рединга любили приезжать сюда на отдых среди зеленых полей и пастбищ.

– Сдается мне, что, когда я наконец доберусь до Эдинбурга, все ваши учителя умрут и будут лежать на кладбище, – сказал Маркус, беря Уильяма за локоть. – Как знать? Кстати, вы могли бы занять место одного из них.

– Мое место быть рядом с Кэтрин, – ответил Уильям. – Ее работа несравненно важнее, чем самая блистательная моя практика, если бы таковая у меня сложилась.

В настоящее время Кэтрин писала историю двух революций: успешно закончившейся американской и расцветающей французской. С тех пор как Марат и Маркус появились в ее доме, часть времени Кэтрин уделяла расспросам о событиях в Париже, а другую часть – копанию в документах, переданных ей генералом Вашингтоном, когда они с Уильямом в 1785 году ездили в Маунт-Вернон. Желая лучше понять события 1777 и 1781 годов, Кэтрин подробно расспрашивала Маркуса и Мэтью. Ее поразил рассказ Маркуса о Банкер-Хилле.

– А когда вы поняли, что миссис Грэхем… – Маркус осекся, удивленный собственной дерзостью.

– Моя истинная пара? – улыбнулся Уильям, поняв его вопрос. – Это произошло очень быстро. Даже мгновенно. Кэтрин считают тщеславной старухой, а меня – охотником за состоянием, но с самого момента нашей встречи мне хотелось быть только рядом с ней, и больше нигде.

Маркус подумал о медицинской школе в Эдинбурге и о Веронике в Париже. В Шотландии она могла бы открыть такую же таверну.

– Я слышал, вы говорили о женщине, оставшейся в Париже. О мадам Веронике. Как вы думаете, могла бы она стать вашей истинной парой?

– Мне так думалось, – неуверенно ответил Маркус и тут же добавил: – Я и сейчас так думаю.

– Вампирам, живущим веками, такие решения достаются нелегко, – сказал Уильям. – Столько времени хранить верность друг другу.

– И Мэтью так говорит, – ответил Маркус. – Они с Жюльет вместе уже несколько десятков лет, но отец не сделал ее своей истинной парой. Во всяком случае, пока.

Маркус опасался, что Жюльет все же толкнет Мэтью на этот бесповоротный шаг. Правда, Изабо уверяла его в обратном. Если бы Мэтью и Жюльет собирались образовать пару, то давно бы это сделали.