Легенды крови и времени

После энергичных упражнений под балдахином мы отправились в детскую будить близнецов. Солнце едва успело встать, однако вторая часть команды Бишопов-Клермонов уже бодрствовала и была готова к деятельности.

– Голодная, – сообщила Бекка, заставив для пущей убедительности дрожать нижнюю губенку.

– Спит, – заявил Филипп, указывая на Аполлона. – Тсс.

Грифон покинул свое спальное место и ухитрился забраться в колыбель Филиппа. Под его тяжестью она сильно накренилась. Длинный хвост свисал наружу. Колыбель слегка покачивалась в такт храпу Аполлона.

– Пора подумать о перемещении близнецов из колыбелей в кроватки, – сказал Мэтью, освобождая Филиппа от одеяла и крыльев грифона.

Аполлон приоткрыл один глаз, потянулся и прыгнул в воздух. Я ждала, что он вот-вот шмякнется на пол, но в какой-то момент грифон расправил крылья и плавно опустился. Аполлон почистил перышки на груди и качнул крыльями, приводя их в порядок. Длинный язык грифона путешествовал между глазами и клювом, будто смывая сонную пыль.

Я невольно засмеялась этим проделкам, напоминавшим утренние процедуры близнецов: причесывание, разглаживание пижамок и умывание.

Издав жалобный звук, Аполлон запрыгал к лестнице. Он был готов ко второму утреннему действию – завтраку.

Бекка дружески болтала со своей ложкой, пальцами запихивая себе в рот ягоды голубики. Завтрак как завтрак, если бы Филипп не начал капризничать.

– Нет. Вниз. – Он дергался и извивался, мешая Мэтью пристегнуть его к высокому стулу.

– Если бы ты ел спокойно и не вертелся, не понадобилось бы тебя пристегивать, – пояснил Мэтью.

Вполне обычные слова, но от них у меня внутри что-то хрустнуло и надломилось.

Это что-то было тщательно спрятано, засунуто в темный угол моей души, куда я старалась не заглядывать.

Керамическая миска с завтраком из хлопьев и фруктов выпала у меня из рук, ударилась о каменный пол и разбилась. Осколки и ягоды полетели во все стороны.

Стул. Маленький. Розовый. На спинке нарисовано пурпурное сердце.

– Диана? – мигом насторожился Мэтью.

Как всегда, когда во вверенном ей хозяйстве что-нибудь шло не так, появилась Марта. Она увидела Бекку, которая застыла на стуле, подняв ложку и выпучив глазенки. Филипп перестал елозить и внимательно смотрел на меня.

– Ух-ох, – произнес он.

У меня дрожали руки.

На том стуле со мной что-то случилось. Случившееся мне не понравилось, и я захотела это забыть.

– Присядь, mon cœur, – мягко сказал Мэтью, касаясь моей спины.

– Не трогай меня! – крикнула я, задергавшись совсем как Филипп.

Мэтью сделал шаг назад и поднял руки, словно он сдается.

– Марта, сходи за Сарой, – попросил Мэтью, не сводя с меня глаз.

Марта выскочила с кухни, а в дверном проеме появился Фернандо.

– Со мной что-то не так, – сказала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Прости, Мэтью. Я не собиралась…

Я не собиралась летать.

– Дом на дереве, – прошептала я. – Это случилось после того, как отец соорудил на заднем дворе дом на дереве.

Я стояла на площадке, закрепленной между толстыми ветвями. Была осень. Листья оттенков пламени покрывал иней. Я раскинула руки, чувствуя прикосновение воздуха и его нашептывания. Я знала, что забираться на дерево одной, без взрослых, нельзя. Это мне внушали неустанно.

– Что случилось? – спросил у Мэтью Фернандо.

– Сам не знаю. Должно быть, у Дианы пробудились какие-то воспоминания.

Я подняла руки.

– Дело дрянь! – заявила вошедшая Сара, потуже завязывая кимоно. – Мне показалось, что я учуяла магию.

Не ври мне, Диана. Я носом чую, когда ты занимаешься магией.

– А как она пахнет? – недоумевала я тогда и сейчас.

Кухня наполнялась обитателями Ле-Ревенана. Маркус с Агатой, Марта, Сара, Фернандо, Джек. Бекка и Филипп. Аполлон. Мэтью. Все внимательно смотрели на меня.

Я не думала о том, способна ли мама учуять мою магию. Я хотела поиграть с воздухом и рванулась ему навстречу. Что-то схватило меня за руку. Живот свело от страха, удержав на месте и развернув.

– Уходите! – закричала я. – Оставьте меня одну. Нечего следить за мной.

Ошеломленный моей вспышкой, Филипп заревел в голос.

– Не плачь, – взмолилась я. – Малыш, прошу тебя, не плачь. Я не сошла с ума. Слышишь? Твоя мамочка не тронулась умом.

Вслед за братом заревела и Бекка. Ее удивление сменилось другим чувством.

Страхом.

Прошлое и настоящее били по мне своими жуткими, беспощадными волнами. И тогда я сбежала сама, единственным возможным способом.