Легко видеть

Точно такую же рану – пулей в лицо – получил и другой удивительный воитель, но уже не французский, а русский – лейтенант Алексей Яковлевич Очкин, и не в Сент-Антуанском предместье, разумеется, а на северной окраине Сталинграда у Тракторного завода. Лейтенанту было тогда семнадцать лет, но он уже не первый раз несдвигаемо держал оборону на своем участке против любых сил противника. Дал ему Бог такую особенность характера, правда, в помощь подбрасывал и неограниченное количество боеприпасов. Вместе с храбростью лейтенанта и его воодушевляющим примером и разумными действиями этого оказалось достаточно, чтобы с бровки Волжского обрыва немцы так и не смогли стряхнуть последних защитников окраины города, хотя, казалось, все они были обречены. Раненого Очкина в бессознательном состоянии привязали к плотику из бревен и оттолкнули от правого берега в надежде, что его прибьет где-нибудь к левому. Легендарного чудо-лейтенанта подобрали живым и вылечили в госпитале, что тоже стоило считать чудом. Затем он снова воевал и получал тяжелые раны, но дошел до Берлина и даже дальше. В отличие от дюка Ларош-Фуко Алексей Очкин не стал глубоким мыслителем, однако его жития, описанные как им самим, так и знавшими его людьми, были столь впечатляющими, что и без особых комментариев могли служить наставительными и мудрыми источниками воспитания достоинства, доблести, стойкости, а, главное – верности самому лучшему в себе. Ко всему этому он был скромен и не жаждал наград, которыми, его, кстати сказать, постоянно обходили. Ибо он был храбр и упрям, делал и говорил, что хотел, то есть считал нужным делать и говорить, и за это его люто ненавидели «особисты». Лет через тридцать после окончания войны Очкину все-таки дали звание Героя Советского Союза, но это уже после того, как возникло целое движение бывших фронтовиков, возмущенных несправедливостью в оценке действительно героических деяний Очкина. А до тех пор вершители судеб простых советских людей убедительно доказывали, что за любые подвиги могут наград не давать и НИКАКИМ ГЕРОЙСТВОМ ИХ НЕ ЗАСТАВИШЬ, ЕСЛИ ОНИ НЕ ХОТЯТ. Им не нужны были подлинные герои с законным чувством собственного достоинства, а не с чувством переполнения благодарностью к великим дарителям наград и благ. Тем более – герои, побеждавшие там и тогда, где терпели поражения именитые советские полководцы. В каком-то смысле такая судьба наступает у многих в любой стране, ибо героям нельзя не завидовать, а честолюбцам, находящимся у власти, черная зависть свойственна особенно явно. И все же больших ревнивцев к своим героям, чем в СССР был товарищ Сталин и его окружение, Михаил, пожалуй, не знал. Помешанные на страхе лишиться власти и жизни в случае заговора, они с особой подозрительностью присматривались к героям, а ну как их умения и храбрости хватит не только на те подвиги, которые они уже совершали против врагов, но и на то, чтобы пробиться через охрану, ИХ охрану? Однако без героев при тирании тоже нельзя обойтись. Массам надо льстить, их надо воодушевлять и оболванивать, а кто годится для этого лучше, чем герой – один из этих масс, кого можно, не скупясь, славословить, дабы умножать число тех, кто готов не щадить живота своего за вождя и его власть? И если подлинные герои из-за чувства собственного достоинства подходят для этой роли не всегда – тем хуже для таких героев. В таких случаях званиями героев следовало венчать не вполне героических людей, а то и вообще – создавать героев вымышленных – это совсем не препятствовало тому, чтобы они перекочевывали из виртуальной пропагандируемой жизни в реальность, что великолепно изобразил в своем романе «1984 год» Джордж Оруэлл, описывая деяния «Министерства правды». Однако не стоило думать, что это гений Оруэлла породил такие химеры – ничуть не бывало! Просто Оруэлл со своей наблюдательностью в явном виде проявил то, что имело место в практике Большого Брата – в данном случае – «Величайшего вождя и гениального учителя всех времен и народов генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина». Доказательства? В них недостатка не было.

Истинное отношение к героям из своего народа определялось главным критерием: никто в СССР не может быть героичней товарища Сталина, а если по чьему-то недосмотру могло показаться, что это не совсем так или не всегда так, то это надо было поправить. Как известно, самым первым Героем Советского Союза был назван летчик Анатолий Васильевич Ляпидевский – один из первой когорты героев-летчиков, спасавших людей с затонувшего в Чукотском море парохода «Челюскин». Видимо, то, что он был уже назван «первым героем», глубокой занозой сидело в психопатическом сознании Сталина. Когда однажды, уже после войны, вышел номер журнала «Огонек» с цветным портретом генерала Ляпидевского на обложке (там же имелась и хвалебная статья), терпению Сталина пришел конец. На следующий же день Ляпидевский был снят с должности и отправлен в долгую опалу. Причина – а нечего его выставлять как героя № 1.