Легко видеть

Михаил надеялся, что уток там будет больше, чем на реке. Уток, однако, оказалось совсем немного. Одну, правда, удалось подстрелить и достать жердью, стоя на травянистой плавине, сквозь которую, того и гляди, можно было провалиться в глубину. Озеро зарастало с берегов, и буквально негде было подойти к зеркалу воды прямо с тверди. Когда основательно стемнело, они двинулись обратно, и только на берегу Амалата Михаил спохватился, что стреляная утка осталась лежать в траве на берегу. Он попросил спутников подождать, пообещав через десять минут вернуться. В лицах Юры и особенно Марка несмотря на изрядную темноту Михаил смог прочесть полное неверие в успех его предприятия, тем более, что к озеру не было тропы. Однако Михаил сразу нашел утку там, где ее оставил, и вернулся, как и обещал, через десять минут. Спутники по этому поводу ничего не сказали, но было ясно, что на них это произвело впечатление. Вскоре выпал случай – и даже не один – убедиться, что охотничье самолюбие Марка было задето. Как-то шедший на байдарке впереди Михаила Марк несколько раз выстрелил по одному нырку, но тот каждый раз успевал благополучно уйти под воду. Михаил приблизился как раз в тот момент, когда Марк приготовился стрелять еще раз. Михаил мгновенно понял, что, если он не опередит Марка, нырок снова уйдет из-под снопа дроби, и вскинул ружье в плечо. По дробовой осыпи на воде он увидел, что ударил точно в то место, где, подняв зад, ушел в глубину нырок. Он не появлялся так долго, что Юра, тоже наблюдавший за этой сценой, успел огорченно сказать: «Ты тоже промазал.» – и тут нырок вдруг всплыл в том же месте, где нырнул, только брюхом и лапами вверх. «Вот это – да!» – раньше всех восхитилась Рыжая Баба. – «Здорово!» – подтвердил Юра. Марк же только вздохнул. Он все-таки понял, что и на сей раз не успел бы с выстрелом, и потому у него хватило ума спрятать досаду. В тот же день, несколько позже, он стрелял уже гораздо успешнее и, когда вся флотилия пристала к берегу на ночлег, исполненный радужных надежд на реванш, Марк возгласил: «Ну, а теперь посмотрим, у кого сколько дичи!» Он вынул и разложил на пляже своих уток. Получилось картинно – целых семь. – «Ну, а как у вас?» – великодушно осведомился он. Теперь Михаил начал шарить под декой и вынимать свою добычу. Он наклонялся и вынимал, наклонялся и вынимал до тех пор, пока Марк в сердцах не воскликнул: – «Да что там у вас, магазин, что ли?» Достав еще двух последних уток, Михаил, наконец, распрямился. У него в ряду было четырнадцать. Но и это оказалось не всё. Подошел Юра и подложил подобранного им с воды того самого нырка, которого Михаил выбил из-под носа у Марка. Такой удачи не ожидал никто. Компания была обеспечена дичью на три дня. Михаил радовался, вспоминая наиболее удачные выстрелы. Загордившийся было Марк замкнулся в себе, хотя ему тоже было чему радоваться, что вспоминать, но, видно, ему больше хотелось обойти конкурента, нежели убедиться, что его взнос в общее изобилие достаточно значим. С этого дня Марк старался особенно внимательно следить за тем, что Михаил делал на охоте. Даже мелочи не укрывались от его ушей и глаз. Однажды утром с охоты в устье Витимского притока – реки Джилинды – Михаил принес четырех крохалей. – «Но ведь было всего три выстрела!» – заметил Марк. – «Да, три, – подтвердил Михаил. – И что?» – «Но уток-то у тебя четыре,» – возразил Марк. – «А-а, это! Просто одним выстрелом сразу двух накрыло». На что Марк ответил, обращаясь к Юре: – «Вот как надо стрелять!» Михаил чувствовал себя несколько неловко оттого, что ему, посредственному стрелку дичи влёт, приписывали стрелковые способности чуть ли не корифея. Но после окончания похода, во время прощального ужина в поселке Бамбуйка, Марк признал вслух: «У нас был только один охотник». Однако до какой степени его тогда задела охота и тайга, Михаилу стало ясно лишь через пару лет, поздней осенью, когда на перроне московского метро его громко и радостно окликнули: «Миша! Миша! Подожди!» Оглянувшись на зов, Михаил не сразу признал в подбежавшем человеке Марка, потому что он был без привычных усов, из-за которых еще в начале похода случилась не вполне приятная для обоих история.