Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

Калита сосредоточивает в своих руках сбор дани татарской, в [течение] 14 лет [он] 6 раз ездит в Орду и вносит не только нормальный «выход» данный, но и сверхурочные «запросы царевы», не считая многих даров хану и его вельможам. Историки по этому поводу считают нужным объяснять источники богатства московских князей их доходами от торговых пошлин в Москве, на великом транзитном пути, их хозяйственностью и скопидомством. Летописцы представляли себе дело иначе, подчеркивая, как после каждой поездки Калиты в Орду возрастала его требовательность к Новгороду Великому – взимание себе «закамского серебра» (старинных даней новгородских, на которые еще Андрей Боголюбский руку поднимал) и «запросов царевых» с Великого Новгорода. Характерно, что в эту пору и жалованные грамоты новгородские пишутся от имени великого князя Ивана Даниловича и вместе Великого Новгорода, а не от одного господина Великого Новгорода. Возникавшие против Москвы движения усмиряются силой «всей низовской земли» и помощью татарской, а попытки сопротивления Новгорода парализовались, например, в Торжке тем, что «не восхотеша чернь» поддаться боярской политике Новгорода. Тверь покорна Ивану после изгнания Александра Михайловича. Но на западе, где этот тверской изгнанник десять лет сидел в Пскове «от литовской руки», все грознее подымается эта литовская сила, особенно уже по смерти Калиты и Гедимина в 1341 г., когда там развернул свою энергичную политику по захвату русских земель Ольгерд Гедиминович.

Политика московских князей уже во вторую четверть XIV в. не удельная, а великокняжеская. Ее основа – в гегемонии над всей Великороссией восстановленной великокняжеской власти; ее цель – в объединении распоряжения военными и финансовыми средствами для борьбы с внешними врагами и утверждения внешней и внутренней безопасности. С 40-х гг. XIV в. началась вековая борьба Москвы и Литвы за Смоленск и вообще западные области, раскинувшаяся от Орды до Новгорода, от Твери до Нижнего, т. к. литовская политика вела ее не только оружием, но еще больше дипломатическими связями и интригами, часто весьма опасными для Москвы. Брожение враждебных объединений местных сил Великороссии, в котором когда-то Москва деятельно участвовала, принимает новый характер, потому что ищет опоры и сосредоточения в союзе с великими князьями литовскими.

Дальнейшее строение политического здания, заложенного Иваном Калитой, – дело главным образом митрополита Алексея и Дмитрия Донского. Время митрополита Алексея в княжение слабого Ивана Ивановича и в малолетство Донского особенно любопытно потому, что этот просвещенный ученик митрополита грека Феогноста едва ли не первый вдохнул в политическую программу Москвы новый дух церковно-религиозной идеологии, защиты православия от латинства и мусульманского полумесяца, идеологии, так пышно расцветшей в XV–XVI вв. К тому же это был выходец из придворной служилой среды, заложивший свою традицию в московском дворце. Крестник Ивана Калиты, близкий человек Семена Ивановича, правитель при Иване и Дмитрии, митрополит Алексей, оформив патриаршей грамотой утверждение в Москве митрополичьей резиденции, тесно связал свою церковную политику – борьбу за единство митрополии – с московско-литовской борьбой за западные области, а соединяя в своем лице правителя церкви и регента великого княжения, закрепил за московской политикой поддержку церковного авторитета во всех ее внутренних и внешних интересах.